Сергей Решетников, писатель, сценарист, драматург. Тот самый Решетников

Роман Двойник, глава 19 - 15 суток

Двойник, девятнадцатая глава

Ранее по ссылке 18 глава романа Двойник У ларька

19. 15 суток
Когда меня сажали в собачник бабона, ко мне подошел Гарик Узбек, улыбнулся, похлопал по плечу и с улыбкой сказал:
- Из тебя там клоуна сделают. Это я тебе обещаю. А вернешься сюда, отморозок, я тебе кадык через говнобак вырву. Ты понял меня, бычара?
Я ничего не ответил. Его слова не имели для меня никакого значения. Милиционер закрыл двери собачника. А разочарованный Узбек, не обнаружив на моём лице страха, желая еще раз напомнить о себе, заглянул в грязное окошечко, настойчиво постучал пальцем и теперь уже заорал:
- Ты понял меня, бык!? Скажи, сучара, куда ты дел своего подельника?
«Нервничает» - подумал я. Пусть нервничает. Для меня теперь была одна радость - я еще разок подумал о Наде. Лучше бы я не думал. Я стал переживать, а что теперь будет с ней, что с ней сделает Узбек, будет ли он её как-то наказывать? И зачем я назвал её имя? Блин! Дурак! Куда меня везут?
- Шеф, куда меня везут?
- Домой, - ответил милиционер, поглаживая потную лысину, - Ну ты и чудак!..
Я подумал, что у мусора проблемы с сахаром, с поджелудочной. Очень уж он потел. У нас в батальоне у прапора был сахарный диабет. Тот тоже очень потел. Или сох. Я уже забыл. Я всё сейчас забыл – после того, как нашел свою любовь.
До суда я отсидел двое суток. До меня равнодушно (или даже – нехотя) допытывался следователь, с кем я пришел грабить ларёк, и чья кровь была на полу. Я отвечал невпопад, что не знаю этого человека, что у него там носом пошла кровь, и я случайно о его голову разбил бутылку шампанского. Следователь меня не слушал. И говорил:
- Давай напишем так…
И предлагал свой вариант развития событий. Как он выразился «без излишеств».
- Возражения есть? – спрашивал он.
- Мне похую, - отвечал я.
- Мне тоже, - улыбался следак.
Я подписал его каракули, что с моих слов написано верно…
# # #
На суде у меня спросили, что я могу сказать в своё оправдание. Я ответил:
- Я люблю эту девушку больше жизни.
- А причем тут девушка? - удивилась судья.
- Не знаю. Вы же спросили – что я могу сказать в своё оправдание. Вот… Я и говорю. Я люблю её. Я люблю Надежду. Это правда. Она самая лучшая правда на свете. И это моё оправдание.
- А что же она не пришла на суд? Не заступилась за вас.
- Ну... Не знаю… Скорее она еще не знает, что я люблю её. Может быть только догадывается.
На суде мне скрипя сердцем вменили хулиганство и дали 15 суток. 15 дней я счастливый мел дворы, грузил вагоны, с полки на полку перекладывал в моргах трупы… Даже синие ногти жмуриков напоминали мне о Надежде. Почему? А хрен его знает. Я брал на руки мертвую старую тётку, клал её на стол, смотрел на седую мохнатку и думал. Думал о самом главном. О любви. Я любил - и это важно. И синяя мёртвая тётка мне улыбалась. Она понимала меня. Она знала, что я счастлив. Её волосатая седая мёртвая мохнатка тоже говорила мне о многом. Если бы вы хотя бы раз побывали в морге, вы бы услышали, как разговаривают мертвецы. Они забавные эти мертвецы. Они перешагивают через этот порог, и им уже бессмысленно врать. Мертвецы – самые честные люди. Хор их голосов сливается в великую правду смерти, где заканчиваются все смыслы жизни. Кстати, они одобрили мою любовь. Они боготворили её. Они узнали, что я внук Геракла. И пели мне песни. Аминь.
15 суток я жил надеждой. Надеждой. Даже если бы мне дали год или два, или даже десять лет тюрьмы, я бы всё равно жил надеждой. Когда кого-то любишь, даже трупы тебе радуются и поют песни.
Через 15 суток я вышел на волю. Толстый милиционер, проводивший меня до выхода, сказал на прощание:
- Помойся. От тебя несет жмурами.
И зачем-то дал мне пластик жевательной резинки, который я выкинул. Я никогда не жевал резинку.

Далее по ссылке 20 глава романа Двойник Любовный треугольник

  • 07.11.2016
Возврат к списку