32 глава «Генерал»

Перед этим вы читали главу 31 «Катастрофа». Если не читали - почитайте.

Летевший в такси генерал-майор Мурзин по-прежнему очень любил мороженое и компьютерные игры. Он сходил с ума по компьютерным игрушкам и по всевозможным сладостям. Одно время он пытался даже лечиться и от одного, и от другого. А жизнь у него была, как в дешевом театре.
— Вкусная конфета, — рассказывал он медперсоналу и пациентам психбольницы на севере Египта, — вкусная.
Вылечиться ему, конечно, не удалось. Мало того, сосед по палате, полковник разведки Нюстад, жирный негр, приобщил Мурзина к зулусской порнографии. Нюстад с некой нежностью называл эти зрелища «Каффир-порно мономотапа». Мурзин не понимал, что такое «мономотапа», но на каффир-порно подсел основательно. Не сказать, чтобы оно его очень уж возбуждало, просто во время просмотра он ел сушеные бананы и бурские бисквиты, которые доставал из заначки негр-разведчик. Нюстад самодовольно улыбался и шепотом повторял: «Мономотапа каффир-порно корошо». Новоявленный генерал-майор Мурзин сегодня съел целых три штуки мороженого. От волнения. Он летел в такси на заднем сидении и кушал мороженое, вытирая запачкавшиеся руки о спинку кресла. Робот-автопилот несколько раз сделал ему замечание и, в конце концов, выписал Мурзину штраф за испачканный салон таксомотора.
— На кого ты работаешь?! — ругался Мурзин. — На старую власть или на народного императора Ивана?! А?! Урод! — крикнул он в итоге и захлопнул двери летающего такси.
Генерал-майор Мурзин очень гордился своим новым мундиром и новыми генеральскими погонами, поэтому нервничал. Сегодня он понял — вернее, легко убедил себя — в том, что генеральские погоны ему очень идут.

— Нормально, — сказал он, краснея, перед зеркалом.
Жене тоже понравилось. Хотя больше ее восхитил оклад, увеличенный вдвое.
Новоиспеченный генерал шел по тротуару. Что-то Мурзина беспокоило. Да понятно, что. Когда будет операция, ему не сказали. Его лично приветствовал Император. А вчера генерал даже не смотрел футбол, потому что всегда болел за «Спартак», а сейчас Родина призвала его болеть за ЦСКА. Но его солдатская душа не могла так быстро перестроиться. И поэтому Мурзин предпочел вчера вообще не смотреть матч… А зачем? Ведь он весь вечер любовался своими новыми генеральскими погонами. Свое назначение так и не отметил. Он запомнил слова ибн Бастона: «Просто во имя Господа присягаешь власти. И это становится делом чести».
— Он на самом деле велик. Прост и велик. Император Иван сказал, что границ не существует, — пятнадцать минут назад рассказывал Мурзин таксисту, желая заполнить тишину.
— Слыхал, стали женщин делать ладонниками, — ответил робот-таксист не в тему.
— Великий и могучий Иван ибн Бастон, — сказал Мурзин, ткнув пальцем в серую обшивку на потолке машины, тоже не обратив внимание на слова робота.
Вышедшего с громкой руганью из машины Мурзина встретил очкастый худой солдат. Кругом цвели сирени и липы — как в сказке. Только тут была тюрьма.
Мурзин шел к ее зданию и не знал, как к этому относиться. Вчера он служил одному, сегодня другой присвоил ему «генерал-майора»… Сам император… Сам. Власть меняется. Честь — нет. «Я же не продал Родины, — думал он. — Родина осталась здесь». Но юго-западная Сибирь продолжала отчаянно сопротивляться.
— Зря сибиряки брыкаются. Вот мы, северяне, правильно сделали, что без боя сдали столицу. Все живы. Все целы. Оклады кое у кого удвоились, — разглагольствовал он перед женой за ужином.
Та молча со всем соглашалась и подливала мужу горячих щей.

— Что такое Родина? Где она? — продолжал рассуждать Мурзин, убирая капусту с усов.
И где она, в самом деле? Мурзин не понимал. Он понимал лишь одно: он служил верой и правдой всем… всем, кому должен. И Джону Хулигану желал того же. Но только тот сел. Дурак! Зачем сел? Ему предлагали погоны. А он выбрал тюрьму. Балбес! Родина изменилась, а он сел.
— Важно оставаться человеком, — закончив есть щи, Мурзин утерся салфеткой и самодовольно улыбнулся, когда жена поставила ему чашечку варенья, большую тарелку с пряниками и стакан чая.

Мурзина молча провели через всю тюрьму. Оскорбительные выкрики, возгласы, даже оголенные сраки — несмотря на его новые генеральские погоны.
— Мурза! Гондон! — кричали заключенные, и Мурзин отчетливо понимал, что он, генерал армии, добропорядочный семьянин, никогда, ни за что не должен сюда попадать. Никогда и ни за что.
Коридоры тюрьмы стали значительно уже и темнее. Мурзин нутром чуял, что сейчас идет по самому дну жизни, куда попал его друг… его старый… скорее… бывший друг — Джон Хулиган, русский солдат-пружина, человек-легенда, отказавшийся от генеральских погон и должности. О, Джон! Черные коридоры тюрьмы продолжались долго. Как глубоко спрятали солдата-пружину?
— Гондон! — даже тут долетало до его ушей.
Тьма кромешная. Полный, высокий, с черными усами новоиспеченный генерал-майор Мурзин шел вперед. Во тьму. Беспросветную. За двумя суровыми бритоголовыми охранниками-ладонниками. Мурзину однозначно не терпелось, но он не смел спросить «когда уже». Он никогда не отличался особым терпением... Вчера, неожиданно получив генерал-майора, он прыгал и танцевал, как дитя, смущая генералитет, персонал и даже прислугу. Когда закончилась пляска с новыми погонами, к нему неожиданно приблизился манерный Гюстав Жюно, изящно подал визитку, загадочно улыбнулся и ушел, виляя бедрами.
После инцидента с визиткой Мурзин стал оправдываться, всем объяснять, что его не так поняли, что он женатый человек и... «как сказать... не имею нетрадиционных отклонений».

Сегодня он, теряя терпение и испытывая острые приступы клаустрофобии, шел сквозь темноту и мерзость тюремных коридоров минуту-другую-третью. Долго. Очень долго. Еще эти неприятные запахи... и голоса...
— Мурза! Гондон! — кричали ему вслед.

Далее читать следующую главу романа «Реалити-шоу ВОЙНА», глава 33, «Помилование».

Купить книгу Сергея Решетникова Реалити-шоу ВОЙНА, 260 графических иллюстраций.