Глава 9 «Женись по любви»

Перед этим вы читали главу 8 «Революция». Если не читали - почитайте.

Косой дождь настырно и громко стучал в большие окна роддома.
Джон Хулиган родился планово, но роды проходили тяжело. Новорожденному повредили позвоночник. Позже поставили диагноз. Целанизафрит пяти шейных позвонков. Родители долго бились за здоровье Джона, но когда ему исполнилось четыре года, они смирились и опустили руки.
Когда началась война, Сергей Степанович ушел добровольцем. Уже через две недели, согласно похоронке, погиб во время переброски в Алжир при невыясненных обстоятельствах.
Старший брат Сергея говорил:
— Знаем мы их «невыясненные обстоятельства». Свои, наверное, ракетами накрыли, по ошибке, а потом говорят — «невыясненные обстоятельства».
Как бы там ни было, но Сергея Степановича не стало. На память о нем у Джона останется лишь недописанный роман, который Джон так никогда и не прочитает.
Мать Тамара старалась приобщить сына хоть к какой-то жизни, говорила ему:
— Может, тебе ноутбук отцовский дать? Может, ты писателем хочешь стать?
Джон отрицательно качал головой и отвечал:
— Нет.
— Почему?
— Хочу быть солдатом.
Тамара снисходительно улыбалась, смахивала слезу и гладила сына по голове.

Война шла с переменным успехом. Воевать ушли дяди мальчика, и оба погибли: один геройски, второй — опять-таки «при невыясненных обстоятельствах». Потом уже, когда Джон Хулиган стал воевать сам, он понял, что очень часто ракеты путают цели и поражают своих же. Он сам отправил таким образом на тот свет три самолета с пилотами из альянса «Европа», после чего купил старую икону Спасителя и стал еще молчаливее.
К концу войны перестали существовать Соединенные Штаты Америки, Российской Федерации также не стало. Вместо нее путем референдума возникла Новая Русская Колумбия, в конституцию который было вписано, что государствообразующим народом НРК является русская нация. Однако русскими называли себя практически все жители страны. По улицам молодой столицы Романову-на-Мурмане, ходили киргизы, узбеки, турки, сбежавшие от войны поляки, немцы — и называли себя русскими. Говоришь по-русски — значит, русский. Русский язык стал самым популярным в мире.

В течение нескольких лет отделившуюся от НРК Москву заселили мирные джихаддисты и перерезали всех оставшихся там россиян: двух старых олигархов с Рублевки и четырех их жен.

Люди во всем мире стали отказываться от традиционных религий, и многие увлеклись Учением Великого Братства. Мама Джона Тамара поначалу плотно подсела на данное учение. Ходила на какие-то совещания. Вносила посильные пожертвования. Но потом ей всё надоело. Джон любил маму и не жалел для нее денег.

Война поначалу ускорила технический прогресс. Профессор Лоопарт вставил Джону Хулигану в спину пружину, и Джон из неподвижного инвалида постепенно превратился в прыткого, упругого солдата, который не желал ничего другого как убивать.
— Зачем, Джон? — удивлялся Лоопард.
Джон не мог ответить — зачем.
На восстановление, закрепление и тренировку мышц Хулигана ушел год. Спустя год усиленных занятий по 14 часов в сутки Джон из автомата Мучника выбивал на мишени «пятерку» с расстояния три километра, валил за семь минут трех мастеров спорта по боксу, и, самое главное — одним махом при помощи своей пружины преодолевал препятствия, мог прыгать в высоту до двух километров, в длину до трех. Джон Хулиган стал солдатом. Настоящим русским солдатом. Когда у него спрашивали:
— Кем был твой отец?
Он — не сразу, опустив глаза, — отвечал:
— Солдатом.
— Ого! — откликались на это друзья и коллеги: — Понятно, почему ты солдат.
Джон же пожимал плечами и тихо говорил:
— Я солдат. Да.
О первой профессии отца он не любил распространяться.

Джон был солдат. Первую половину войны он провалялся на кровати, изредка передвигаясь в нелюбимом инвалидном кресле. Вторую половину отрывался по полной, воевал за четверых: за себя, за папу и двух дядей. Он собственноручно уничтожил три космических корабля системы «Мориннг», четырнадцать стратегических бомбардировщиков типа «Вихрь», больше сотни ракетных установок «Ураган» и «Смерч», десяток «Томагавков», трех колдунов из штаба вражеских сил. Однажды в Ливии он с небольшим отрядом уничтожил два полка арабских десантников. Четыре тысячи шестьсот семьдесят восемь трупов! Джон попытался на компьютере размножить четыре тысячи шестьсот семьдесят восемь однотипных фотографий и вместить их в экранное поле. У него не было ненависти к арабам, а было лишь желание — воевать.
— Это у меня в крови, — сказал он однажды журналисту и оскалился.
Наутро многие электронные издания, газеты, журналы, соцсети запестрели фотографиями, где Джон со зверским лицом бежит сквозь огонь, и заголовки «Война у меня в крови. Человек-пружина. Человек-зверь». Джон вновь взорвал Интернет.

Иногда на него находило, и тогда он молился.
— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; (если вам лень или не хочется читать, то можете молитву пропустить) и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Иногда же смотрел на икону Спасителя, что висела в углу у него в комнате, кривил губы и сомневался. Вся его жизнь проходила в сомнениях. Он сомневался даже в том, живет ли он за себя, или репетирует чью-то чужую жизнь. Ему казалось, что пройдут годы, и он потом будет жить, как ему хочется, как ему кажется нужным. Надо только немного подождать: год-другой.
— Вот закончится война, — говорил коллега Джона, капитан Лепп, — будем делать детей.
Джона не пугала мысль делать детей. Но ему стало как-то не по себе от этих слов, он передернул затвор автомата и посмотрел в прицел.
Время шло — репетиция жизни продолжалась. Хулиган превратился в профессионального солдата. И в один прекрасный момент через год после развала США и референдума в РФ Третья Мировая война невзначай закончилась. 2-го июля 2048-го года на Земле Франца Иосифа четыре президента подписали мирный договор. Люди радовались, поздравляли друг друга. Джон делал вид, что доволен. Принимал цветы, поздравления. Джон не понимал одного: кто победил в этой войне.
— Мы победили, — отвечал пьяный полковник Мурзин, разливая шампанское.
— Мир победил, — в другой раз давала ответ мама Тамара.
Джон вскакивал с места и разводил руками:
— Как так может быть?!
Его медали лежали в двух ящиках стола, потому что один их уже не вмещал, так этих наград было много. Иногда в депрессии Джон выходил на улицу и раздаривал медали детям. Ему уже перевалило за тридцать. У него не было детей, не было жены. А было лишь желание убивать, которого он стыдился. Желание, борясь с которым, он обращался к иконе Спасителя, читал Омара Хайяма или беседовал с профессором Лоопартом, когда у того выдавалась свободная минутка.
— Здравствуйте, Вилли Робертович! Вот. Я пришел, — как-то заглянул Джон в его кабинет и натянуто улыбнулся.
— Здравствуй, Джон! Проходи. Поздравляю тебя с Днем Победы! Это большая радость для всех нас.
Профессор указал на стул. Хулиган сел и махнул рукой:
— Я сломал лыжу, оборвал подъемник, когда уселся на него.
Профессор удивился словам Джона, но вида не подал. Задал вопрос:
— Сейчас чем занимаешься? Как живешь?
— Живу хорошо, Вилли Робертович. Вернее, не очень, — Джон почесал голову.

— Что же так?
— Думаю много. Применить себя никуда не могу, — надул губы он и громко вздохнул.
— Ты же вроде на заслуженном отдыхе, ветеран войны. Пенсия у тебя хорошая.
— Не жалуюсь.
— Попробуй больше читать.
— Пробовал.
— И что?
— Все короткие рассказы Чехова, Бунина прочел, а вот романы Толстого, Достоевского осилить не могу. Читаю, читаю, и вдруг мысль уходит. Возвращаюсь обратно и понимаю, что думал во время чтения совсем о другом. Снова читаю. Вроде всё хорошо. Но потом опять — раз, и мысль снова уходит.
Джон во время рассказа опускал глаза в пол, мял пальцы одной руки в другой, хрустел суставами и продолжал:
— Думаю о войне. Нецензурно ругаюсь. Так ни одного романа и не дочитал. Большие очень.
Джон замолчал. Профессор тоже молчал, улыбаелся. Хулиган на выдохе произнес главное:
— Не навоевался я, Вилли Робертович. Не навоевался.
— Играй в пейнтбол.
Джон никак не отреагировал на «пейнтбол» и неожиданно добавил:
— Зудит.
— Что зудит? — удивился профессор.
— Пружина зудит.
— Женись, — просто ответил Лоопард, приспустил очки на кончик носа и улыбнулся.
— А как? — нахмурился почему-то Джон.
— По любви.

Хулиган ушел от профессора сам не свой. Он, конечно, был далеко не девственник. Женщин у него было много и потреблял он их в большом количестве. Именно «потреблял». Всяких разных. Черных, белых, красных. Русских, не русских. Солдат-пружина пользовался популярностью, и девушки, согласные на всё, сами вешались ему на шею. Он ни разу в жизни не ходил на свидание. Всегда приходили к нему.
Любовью для Джона был секс. И это его устраивало. Во время войны.
Да и перерывах тоже.

Однажды ночью в дверь позвонили.
Джон открыл. И в дом с шумом ввалились трое сослуживцев с целой оравой полуобнаженных пьяных девиц. Высокий капитан Забавин с густыми черными бровями, близко посаженными к носу, кричал громче всех:
— Сабантуйчик, Джон! По тёлочке! По тёлочке, Джон! А хочешь — парочку?

Джона неожиданно обнял майор Антонов, икнул, задышал в лицо стойким перегаром и, указывая пальцем, сказал:
— Я возьму вон ту грудастую татарочку. И эту худую рыжую. А... А ты, Джон?
Хулиган отодвинул от себя майора и сказал:
— Не дыши на меня...
В разговор вновь вмешался Забавин:
— Солдат, ну ты че? Бери тёлочек. Это подарочек. Живые. С запашком. Самки человека. Не роботы. — На последнем слове он сделал акцент, подняв указательный палец, и стал разбирать спортивную сумку с пойлом и закуской.
— Нет. — Просто и громко сказал Джон.
— Чего — нет? — оторвался Забавин от сумки и, нахмурив брови, обратился к хозяину дома.
— Я не буду.
— Чего ты не будешь, родной?
— Телок не буду.
— Почему? — опять подошел пьяный майор Антонов и схватил Джона за руку.
— Потому что, — Хулиган опять оттолкнул его.
— Солдат, ну ты чего?! — от расстройства сел рядом с сумкой Забавин. — А как же выпивка? А как же наша победа?
Джон настежь открыл дверь. И жестом пригласил всех выйти. Запах названных гостей не выветривался долго. Пахло перегаром, закуской, парфюмом, женщинами...
А Джон сидел у камина, смотрел на огонь и вспоминал слова профессора: «Женись... по любви»

Далее читать следующую главу романа «Реалити-шоу ВОЙНА», глава 10, «Работа»

Купить книгу Сергея Решетникова Реалити-шоу ВОЙНА, 260 графических иллюстраций.