Головой на север

Сергей Решетников


ГОЛОВОЙ НА СЕВЕР
(комедия)
Действующие лица:
Антон Николаевич Бухвостов, 42 года
Николай Вениаминович Бухвостов, отец Антона, 65 лет
Юрий, младший сын Антона, 18 лет
Маргарита Бухвостова, жена Антона, 39 лет    
Сима Петровна Бухвостова, мама Антона, 61 год
Ирина, дочь Антона, 19 лет
Олег, бухгалтер, 63 года
Ольга, любовница Антона, 25 лет
Миша-культурист
Али, азиат, дворник

Действие первое

СЦЕНА 1.
Московская область. Голицыно. Добротный стильный дом Антона Бухвостова. Четыре длинных ряда полок, на которых стоят туфли всевозможных цветов, форм… на высоких каблуках. Множество женской обуви. Посередине помещения – большая двухспальная кровать.
Отец и сын
Николай Вениаминович Бухвостов в гостях у сына. Антон с электронным браслетом на ноге, который на первый взгляд не заметен для окружающих, но который Антон постоянно трогает, поправляет, как будто  он ему мешает.
Антон. …Тридцать лет… Тридцать лет назад я тебя уверял в том, что нужно спать головой на север. А ты смеялся надо мной. Тебе было смешно. Северный полюс, головой на север, польза, сон!.. Ха-ха-ха. Я говорил тебе, а ты смеялся надо мной,  пацаном… А сегодня спустя тридцать лет ты приезжаешь ко мне, видишь, что изголовье моей кровати направлено на юг… И ни с того ни с сего говоришь самую важную вещь на свете… говоришь, что нужно спать головой на север. Ты говоришь об этом мне… (плачет) Спустя тридцать лет, отец. Боже мой!..
Николай Вениаминович. Я этого не помню.
Антон. Кто я для тебя, пап? Почему ты так меня не уважаешь? Почему я всю свою поганую жизнь должен доказывать тебе, что я не козел? Доказывать, что я достоин внимания. Достоин уважения. Достоин любви. Вни… мания. Достоин, как сын. Я – твой сын, папа. Ты понимаешь меня? И я достоин того, чтобы ты мне поверил, что спать нужно головой на север… Это Я ТЕБЕ об этом рассказывал! Я – ТЕБЕ!
Николай Вениаминович. Мне кажется, я сам об этом где-то прочитал.
Антон. Ну… Нет же. Непробиваемый. Ты не веришь мне, потому что… потому что… Хрен его знает – почему. (пауза) Я не знаю, что со мной происходит, отец. Я не знаю. Все плохо. Ты всегда учишь меня жить. Ты человек, который…во благо семьи не совершил ни одного… решительного поступка… Ни одного! …Ты человек, который за свою жизнь не украл ни копейки… Ты счастливый человек.
Николай Вениаминович. Почему? Однажды я рейки на заводе, так сказать, выкрал.
Пауза.
Антон. И тебе за это стыдно?
Николай Вениаминович. Очень стыдно.
Антон. Ты украл рейки. Сколько?
Николай Вениаминович. Двадцать две штуки.
Антон (удивленно). Двадцать две рейки! С ума сойти! Древесные отходы… И когда это случилось?
Николай Вениаминович. Двадцать девять лет назад. В пятницу. Седьмого августа. (пауза ) В семь часов вечера.
Антон. И тебя до сих пор мучает совесть?
Николай Вениаминович. Нет.
Антон. Но ты об этом помнишь?
Николай Вениаминович. Да.
Антон. Значит, тебя мучает совесть?
Николай Вениаминович. Можно сказать, что мне стыдно.
Антон. А-а-а… А за меня тебе тоже стыдно?
Пауза.
Николай Вениаминович. Чуть-чуть.
Антон. Чуть-чуть – это сколько? (пауза) Прости меня, пап. Хотя бы раз от тебя услышать – «прости меня сын». Никогда этого не было и не будет. Понимаешь, отец, я уходил из дома в дырявых ботинках, в старой клетчатой… слегка зеленой рубашке, в задрипанных брюках… фирмы «Тайга»… И в кармане у меня было немного. Сотня-другая… рублей или тысяч… не помню значимость нулей. Потом я сам все поправил. Я очень хорошо все поправил. Я брал откаты, папа. Я воровал с завода, папа. Я не хотел бы, чтоб мои дети уходили от меня в старой клетчатой… слегка зеленой рубашке, дырявых ботинках и задрипанных брюках… джинсах… фирмы «Тайга»… Понимаешь меня?
Николай Вениаминович. Ты винишь меня в том, что сам проворовался?
Пауза.
Антон. Да. Можно и так сказать. Да. Но это не двадцать две рейки. Это вагоны! У-у-у! Сотни составов!.. Это тысячи тонн. Это дом, который я построил. Эта машина, на которой я тебя привез. За все за это я заплачу тремя годами свободы. (выдыхает) Не думаю, что больше. Даст Бог, будет условный срок. Без права занимать определенные должности… Слава Богу, без права занимать должности, которые я ненавижу… (пауза) У меня все хорошо, папа. Я рейками откаты не беру.
Николай Вениаминович. Добра-то у вас полно. Доброты не хватает. Но скажу я тебе следующее, сынок. Ты ошибаешься, так сказать.
Антон. В чем?
Николай Вениаминович. В том, что ты так легко рассчитаешься за украденные вагоны, поезда, за тонны воровства. У тебя еще все впереди. И муки совести… так сказать… и иное…
Антон (перебивает). Ты думаешь, мне дадут больше трех? Ты думаешь, я буду помнить эти вагоны и тонны так же, как ты помнишь деревянные рейки? Ты надеешься, что меня замучает совесть? Зря надеешься, отец. Я не такой человек. Я не сплю головой на север. Я не принципиальный. Я сплю туда, куда подул ветер.
Николай Вениаминович. Очень даже зря… Как мы людям в глаза смотреть будем?
Антон. Каким людям, папа? Я отсижу три года, чтобы мои дети не воровали. Кстати, скажу тебе по секрету, отец, у нас в стране воруют кратно больше, чем я. (хохочет) Я… так… мелкая рыбка… Ты не знаешь, какие дела происходят в нефтяной отрасли? Я тебе фамилии сейчас начну называть, у тебя глаза на лоб полезут… И они все жулики, папа. Вот они – воры. А я так – «насрали». Хочешь, назову?
Николай Вениаминович. Не хочу.
Антон. А ты за них голосуешь, папа, вместе с мамой. Ты поедешь завтра на суд? Или тебе стыдно?
Пауза.
Антон (улыбается). Папа, а помнишь, как в детстве… Я разбегался… и нырял под кровать! Прятался таким образом. Помнишь?
Николай Вениаминович (улыбается). Помню.
Антон. Алле-ап!
Антон разбегается, бежит, как в детстве с разгона ныряет с головой под кровать. И затихает – как страус. Как будто его не видно. Ноги торчат из-под кровати. Николай Вениаминович громко смеется. Антон также хохочет под кроватью. Николай Вениаминович переходит со смеха на плач.

СЦЕНА 2.
Те же. Вбегает младший сын Юрий. Модный, манерный, в облегающей одежде. У него в ухе серьга.
Юрий (кричит). Папа! У меня новость!
Антон (вылезает из-под кровати, перебивает). Сын, давай кровать перевернем, дедушка хочет.
Юрий. А?
Антон. Дедушка хочет, чтобы мы с мамой спали… спали головой на север.
Они втроем начинают переворачивать кровать. И на последнем этапе…
Юрий. Сережу арестовали!
Все вместе роняют кровать. Антону – по ноге!
Антон  (кричит). Черт!!! (говорит через боль) Сережу!? Арестовали?
Во время этих слов Николай Вениаминович присаживается, украдкой достает из кармана початую бутылочку, выпивает, вновь прячет. На него никто не обращает внимание.
Юрий. Ему разрешили один звонок – он позвонил мне. Он сказал, что ему подкинули два грамма кокса. Сказал, нужно что-то делать. Его арестовали.
Антон. Его задержали, а не арестовали.
Юрий. Какая разница!
Антон. Большая.
Юрий (обращается к Николаю). Дедушка, привет! (обнимает его) Надолго приехал?
Николай Вениаминович разводит руками.
Антон. А порошок ему точно подкинули?
Юрий. Конечно, нет, папа! Это его белый. Он же балуется…
Антон (удивлен). Давно?
Юрий. Откуда я знаю.
Антон. Твой брат сидит на наркоте… а ты мне об этом не сказал?
Юрий. Я чо – стукач!?
Антон (взрывается). Ваш отец от рассвета до заката ежедневно впахивает в поте лица…
Николай Вениаминович. Вагонами.
Антон (подбегает к отцу). Что!? (пристально смотрит ему в глаза) Что ты сказал!?
Николай Вениаминович. Ты не прыгай передо мной, сынок. Не прыгай. Не зыркай на меня страшными глазами. Лучше бы ты в дырявых ботинках и задрипанных брюках… швейной фабрики «Тайга»… ко мне на завод тогда пришел…
Антон. Рейки воровать?
Юрий. Пап, вы о чем вообще? Позвони, что ли?
Антон. Мне запрещено пользоваться средствами связи.
Николай Вениаминович (садится). У тебя красивый дом, дорогая машина…
Антон. Две машины.
Николай Вениаминович. Две машины…
Антон. И мотоцикл.
Николай Вениаминович. И мотоцикл. Много чего. Ты знаешь, мы ведь с матерью старались. Все для тебя делали. Образование – пожалуйста, иди учись, сынок. Денежку? На тебе, родной, последние… кровно заработанные… А видишь, как оно получается? Завтра у тебя суд. Старший сын задержан за хранение наркотиков. Все через жопу. А знаешь почему? Стыда потому что нету. Вот почему, сынок.
Антон. Отец, ты чего приехал-то? Стыдить меня? Жизни учить? Рейки воровать? Головой на север спать? Ну, знаешь, не думаю, что на зоне мне дадут выбирать сторону света. Там нары. Они не двигаются.
Юрий. Папа, а мы-то с мамой как?
Антон. Нормально, сынок. Мама знает что и где. Мама у тебя… ого-го! Денег, надеюсь, вам хватит на долгие годы.
Николай Вениаминович. А на наркотики…чуток останется?
Антон (с упреком). Пап, хватит на гниль давить! Езжай отсюда по-хорошему! Бога не гневи. Я ж думал ты член семьи… а тебе за нас стыдно людям в глаза смотреть. Езжай уже. Обратно. В зад. Посмотрел, как я живу. И дергай. А может, ты завидуешь мне, папа? А?
Николай собирается. Обращается к Юрию.
Николай Вениаминович. Юра, а скажи мне честно. У тебя в ухе серьга – это значит, что ты придерживаешься нетрадиционной сексуальной ориентации?
Юрий. Шутишь? Дедушка, не гони. Я антисексуал.
Николай Вениаминович. Кто?
Юрий. Антисексуал.
Николай Вениаминович. Ясненько. Антенщик то есть?
Юрий. Дедушка, не гони!
Николай Вениаминович. Ну… прощайте. (Антону кланяется) Счастливо тебе отсидеть, сынок.
Антон отмахивается от него. Николай Вениаминович идет к выходу.

Сцена 3.
Те же. На очень высоких каблуках входит Маргарита Бухвостова, жена Антона. Она встречается лоб в лоб с Николаем Вениаминовичем.
Маргарита. Николай Вениаминович, куда вы?
Николай Вениаминович. Домой поеду.
Маргарита (удивлена). Так скоро?
Маргарита присаживается на кровать.
Антон. Пусть уезжает. У него дома рейки неструганые. Тридцать лет тому назад. Двадцать две штуки.
Юрий. Мама, а Сережу с кокаином взяли.
Маргарита резко взрывается, вскакивает, бросает дамскую сумочку в дальний угол.
Маргарита. Я чувствовала! В моей жизни начинаются подлости… подлости… подлости… Череда такая. Я знала! Я мечтаю упасть в обморок и спокойно полежать, как нормальная русская барыня девятнадцатого века. Как будто… Могу я полежать в обмороке?
Маргарита ложится на кровать, затихает. Пауза.
Антон (Юрию). Принеси воды!
Юрий. Ну, пап!
Антон. Принеси воды! Я тебе говорю! Не видишь – матери плохо! В обмороке она.
Юрий. Цирк устроили? Ну ладно… (уходит)
Николай Вениаминович пока суд да дело опять отглатывает из бутылочки. Занюхивает букетом цветов в вазе. Чихает. Юрий приносит воды, подает Антону. Тот набирает в рот воды, прыскает на Маргариту. Та вскакивает. Становится на ноги.
Маргарита. Ты с ума сошел!
Антон. Как будто – обморок, как будто – первая помощь.
Маргарита (как ни в чем не бывало). Ты испортил мне весь макияж.
Антон. Ты куда опять вырядилась, барыня?
Маргарита. По делам. Устраивает?
Антон. У меня завтра суд, а она вырядилась по делам! (он смотрит на нее снизу вверх, она значительно выше его) Вот на таких каблуках? Зачем ты меня… таким образом унижаешь? Зачем?
Маргарита. Ты о чем? У нас сына взяли с наркотиками, а ты… про каблуки…
Антон. Ну все правильно. У нас взяли сына. У меня завтра суд. А ты по делам! На каблуках! Цок-цок-цок! Цок-цок-цок!
Маргарита каблуками – цок-цок-цок! Грациозно идет.
Маргарита (напевает). Ты увяз, как пчела в сиропе -
И не выбраться тебе уже.
Тонкий шрам на любимой попе -
Рваная рана в моей душе.
(Николаю Вениаминовичу) Николай Вениаминович, вы будете чаю?
Антон. Нет, папа уезжает.
Николай Вениаминович. Буду.
Маргарита. Идемте пить чай. Иначе я сойду в ума… от новостей.
Николай и Маргарита идут к выходу.
Антон (кричит). Но у тебя же сына взяли с кокаином! А она со свекром пошла чаи гонять.
Маргарита. Буду думать, как дальше жить. (Николаю Вениаминовичу) Как жить, Николай Вениаминович, как жить!? Вся жизнь в страхе. Утром просыпаешься – боишься. Из дома выходишь – боишься. Ужинать садишься – боишься. Спать ложишься – боишься. Сны снятся ужасные. Еще вы тут.
Николай Вениаминович. Спать надо головой на север.
Маргарита. Зачем?
Антон (кричит). Отец, прекрати нести чушь!
Юрий. Мам, ну чо делать-то? Сережку-то арестовали.
Маргарита. Чай будем пить.
Антон. Не арестовали, а задержали, сынок.
Маргарита подходит к Антону, дает ему пощечину, потом с другой стороны.
Антон. Ты что?! С ума сошла?!
Маргарита. Я сегодня видела ЭТУ ТВОЮ вислозадую. Олюшку… Вся в брильянтах и мехах! С ребенком. Ребенок – догадываешься – на кого похож? (замахивается, Антон ловит ее руку и держит). И машина у нее крутая. Деньги, знать, у вислозадой Олюшки имеются. Спрашивается – откуда?
Антон (отпускает ее руку). Откуда я знаю? Я же тебе говорил: у меня с ней давно… все… уже…
Маргарита. Мало того – она еще раз беременна. (пауза) От кого – спрашивается?
Антон (прячет глаза, ищет что сказать). От кого? От кого? Откуда я знаю. Ух ты какая!...(пауза) И от кого она беременна?
Маргарита. А куда пропало мое кольцо с бриллиантом?
Антон. Да у тебя их тьма! Поди, сама потеряла. Сколько ж можно тебе их покупать?
Маргарита. Собирайся. Поедем вытаскивать Сережу.
Антон. Куда поедем!? Я под домашним арестом! (показывает браслет на ноге) На мне браслет… электронно-следящий. Забыла, мать?
Маргарита. Я тебе – не мать! А ты… ты ничего не можешь сделать для ребенка!
Антон. Какого ребенка!? Мужику 23 года! Едрит-твою-налево! Он ездит на новой «Бентли», не учится, не работает… Ходит по ночным клубам. Трахает… все, что шевелится!
Николай Вениаминович (вздыхает). Лучше бы ты… Антоша, до сих пор ходил в дырявых ботинках.
Антон (кричит). Отец, езжай уже домой!
Юрий (собирается). Ну… я пошел в кино.
Маргарита. Твой родной брат сидит в полиции, а ты идешь в кино!?
Юрий. Я вспомнил, что мне сегодня очень нужно… в кино. К тому же я многое услышал… например, то, что Сереже в нашей семье никто помочь не хочет…(пристально смотрит на отца) И я не хочу здесь с вами находиться. Я в шоке!.. Пребываю.
Антон. Юра, не время пребывать в шоке и идти в кино. Сережа в полиции. У папы… завтра суд. Вероятно, папу посадят. И ты не увидишь меня… в ближайшие… три года. Какое кино, сынок!?
Юрий. В смысле? Ты сейчас меня спрашиваешь – как называется кино?
Антон. Нет. Я негодую.
Юрий. (кричит) Это я негодую!
Антон уходит в сторону.
Антон. (сам с собой) Засада полная.
Во время этих слов Николай Вениаминович уходит в сторону, достает из кармана початую бутылочку, выпивает, занюхивает рукавом, вновь прячет бутылку.
Юрий (Антону). Ты правда изменяешь мамке? Правда!?.. (кричит) Пока Сережа там… в полиции!? А!?
Антон. Нет! Неправда. Давно… уже неправда. Очень давно… И при чем тут Сережа? Сережа спалил нашу семью!.. Вы все понемногу точите и точите, пилите и пилите нашу корневую систему… Ты спроси у мамки – для кого она такие высокие каблуки надевает. Спроси.
Юрий (Маргарите). Для кого, мам?
Маргарита не отвечает.
Антон (многозначительно). Непросто быть хорошим человеком.

СЦЕНА 4.
Те же. Входит мама Антона Бухвостова – Сима Петровна. В руках у нее картина.
Сима Петровна (улыбается). Здравствуйте. (осматривается) Куда бы мне повесить… картину? Пейзаж…
Пауза. Все удивлены. Сима Петровна ищет место, куда повесить картину.
Антон. Мама, у меня завтра суд.
Сима Петровна. Антоша, именно поэтому я тебе дарю картину. Купила сегодня на Арбате. Замечательный художник… (смеется) Забыла как звать. Пейзаж называется «Северное сияние». Понимаешь меня? Символы… кругом символы… И знаки.
Антон (возмущен). Мама!
Сима Петровна. Понимаешь, Антон, мы никогда с отцом ни копейки лишней у государства не взяли…
Николай Вениаминович. Но…
Сима Петровна (резко перебивает его). Подожди. Не про тебя речь. (Антону) Символы… Одни лишь символы… Мы с отцом всегда жили честно…
Антон. Но отец говорит…
Сима Петровна (перебивает). Подожди. Не в этом дело. Слышишь, ни одной копейки у государства не взяли. Символично? Не то слово.
Антон (смеется). Но я не ворую у государства, мам. У государства уже все украли. До меня и без меня. Все поделили, мам.
Сима Петровна. Однако ты не прав, Антоша. И тебя посадят. Это знак. Это моя боль. Моя беда.
Антон. Тебе тоже за меня стыдно, мам?
Сима Петровна. Нет, мне за тебя больно. Ты мой единственный сын. Как мне людям в глаза смотреть? Как? Но я люблю тебя несмотря ни на что… Я дарю тебе эту картину. Потому что… потому что, когда ты вернешься из тюрьмы, сыночек, я могу уже умереть…(смахивает слезу) В конце-то концов. Ибо – символы. Понимаешь меня?
Антон. Мама, ты думаешь, меня так надолго посадят?
Сима Петровна. Нет, я думаю, что могу умереть в любой момент… со стыда. (смахивает слезу с другого глаза).
Антон. Мама, ты говоришь, что вы у государства ни копейки не взяли, а папа мне сегодня рассказал, что тридцать лет назад…
Николай Вениаминович (уточняет). Двадцать девять.
Антон. Двадцать девять лет назад… папа украл с завода двадцать две рейки.
Николай Вениаминович. В пятницу. Седьмого августа. В семь часов вечера.
Сима Петровна. Он говорит неправду, сыночка.
Антон. Он врет!? (отцу) Папа, ты солгал?
Николай Вениаминович. Да ты что, Антоша!?
Антон. Он не врет, мам.
Сима Петровна. Он сочиняет. Потому, что двадцать девять лет назад… в августе он не работал на заводе, он трудился на шахте.
Николай Вениаминович и Антон (в один голос). Не может быть!
Сима Петровна (Николаю Вениаминовичу). Забыл, Коля?
Николай Вениаминович. Забыл, Сима. А на завод я когда тогда пришел?
Сима Петровна. В лютый декабрь. Зимой. Замерший весь такой. В валенках.
Николай Вениаминович (один раз хлопает в ладоши). Точно. В декабре. Сто грамм принял… два раза… и обрел – Симу… так сказать. В валенках! Ха-ха.
Антон. Папа, зачем ты обманул меня… про эти рейки? Про эти… древесные отходы?..
Николай Вениаминович. Ну-у пошутил я. Хотел тебя, так сказать, приободрить чуть-чуть.
Антон (возмущен). Но зачем!?
Николай Вениаминович. Ну… чтобы тебе не было так мучительно больно… чтобы тебе веселее, так сказать, сиделось… чтобы знал, что ты не один… такой… убогий… (плачет) Да, господи, сынок, прекрати уже свои «зачем-зачем»! Тебя завтра посадят в лучшем случае на три года. А мы с матерью можем не дожить до твоего освобождения… Я в первую очередь…
Сима Петровна. Я не доживу – сто процентов. Ты-то доживешь.
Николай Вениаминович. Да что с тобой вдруг… может случиться?
Сима Петровна. Вдруг?.. Много чего… Инсульт… Инфаркт… Паркинсон…
Антон. Мам, ну хорош уже прощаться с жизнью. Ты тридцать лет умираешь, умираешь, все умереть никак не можешь. Посмотри на себя. Фигура – блеск! Талия – ну почти как у Маргариты…
Маргарита (возмущена). Что!?
Антон. …Аппетит, как у Юрия…
Николай Вениаминович. Точно! Кушает не по-детски.
Юрий. А чо, я много ем что ли? Сережа больше ест… ел…
Антон. Мам, у меня завтра суд. Сережа сидит в полиции за наркоту…
Сима Петровна. Сережа не твой сын.
Антон. Что?!
Маргарита. Это неправда!
Сима Петровна. Правда. Меня не обманешь. Сережа – не твой сын. Я об этом 20 лет назад знала. Я видела его отца. Артур – француз из технического института.
Антон. Француз!?
Сима Петровна. Выходец. Я знала, что ты, Маргарита, шляешься с ним по квартирам. Сношаешься… Удовлетворяешь свою похоть…
Маргарита. Ах ты!..
Антон. Мама!!! Прекрати!
Маргарита (Симе Петровне). Вы следили за мной?
Сима Петровна. Да, следила!
Пауза.
Антон. Мам, стоп! А чего же ты мне раньше-то не сказала?
Сима Петровна. Не было повода.
Антон. Как это – не было повода? Я двадцать лет воспитывал чужого ребенка…
Сима Петровна. Плохо воспитывал, раз его с наркотиками поймали за день до твоего суда. Я недавно только поняла – генетику воспитанием победить невозможно.
Маргарита (возмущена). Это все ложь! Да как вы такое можете говорить! (Антону) Антон, не верь ей! Она все придумывает для того, чтобы… чтобы… Пока ты будешь сидеть… Она будет обживать наш дом…
Антон. Мой дом.
Маргарита. Наш дом, Антоша. Смотри, она и картину свою приперла. Ты думаешь, она купила эту картину? Она ее из квартиры своей приволокла!
Николай Вениаминович (вглядывается в картину). А я думаю, чо такое знакомое. Понять не могу.
Маргарита. Переживает она!.. Ага – жди! Корысть! Повальная злостная корысть! Антон, ты мне веришь? Антоша, ты должен мне верить. Ты должен верить только мне. Я твоя жена. А это твои родные дети!

СЦЕНА 5.
Те же. И вбегает Ирина с красными волосами рука об руку с пожилым мужчиной – Олегом.
Ирина. Папа! Мама! Я замуж выхожу!
Антон и Маргарита (в один голос). За кого?
Ирина. За Олежика. Вот он. Тут. Стоит. Со мной.
Ирина выводит его вперед.
Все удивлены.
Юрий. Офигеть!
Пока все приходят в себя, Юрий приходит… в восхищение.
Юрий. Вау!
Олег. Я бухгалтер.
Юрий. Офигеть! Вы бухгалтер?
Олег. Да.
Юрий. Офигеть! Я так и думал.
Антон. Что это за хрень? (уводит Ирину в сторону) Ира, понимаешь, у нас тут важная семейная встреча… Мы разговариваем, спорим, ругаемся… Это семейный разговор… у меня завтра… ты знаешь, что у меня завтра…
Юрий (Олегу – между делом). Посадят его завтра. (изображает пальцами, как будто работает на компьютере) А вы – считаете?
Олег (с улыбкой). Да. Считаю.
Юрий. Мы с вами нигде не встречались?
Олег. Думаю, нет.
Юрий. А-а… (многозначительно или даже кокетливо подмигивает ему)
Олег. Что?
Юрий. От дискриминации… не страдаете?
Олег (улыбается). Не… Извините. Не понимаю. Я… здоров и…
Юрий. Гм.
Юрий на протяжении всей сцены не сводит глаз с Олега.
Антон (Ирине). Меня завтра посадят… Сережа по глупости попал с кокаином. Плюс выяснилось, что Сережа не твой брат…
Маргарита. Почему это не ее брат? (Ирине) Сережа твой брат, Ирочка. Не слушай его.
Антон. Ну не родной брат… Понимаешь? А ты с этим… бухгалтером… не вовремя. Понимаешь меня, золотце? (обращается к Симе Петровне) Мама, Ирочка-то хоть моя дочка?
Сима Петровна. Ирочка? (пауза) Вероятно.
Антон. Что значит – вероятно!?
Маргарита. Что значит – вероятно!?
Николай Вениаминович. Делаю вывод – вопрос остается открытым. Как говорится, если у тебя дома нашли гранату, значит у тебя обыск…
Николай Вениаминович отходит в сторону, вынимает из кармана заначку, выпивает, кряхтит, морщится.
Ирина. Что тут происходит?
Антон удивлен.
Антон (Ирине). Ты не знала, что меня завтра посадят?
Ирина. Откуда. Это же закрытая тема. Каждый из вас варится в своем соку. Вида никто не подает. Семейная идиллия просто.
Антон. Я думал, об этом знают все.
Ирина. Я не знаю! И знать не хочу! Я хочу дорогую свадьбу, папа! С большой машиной. Олег смету уже составил. Покажи, Олежик.
Олег достает из кармана и разворачивает бумажку.
Антон. Подожди, Ирочка, с деньгами сейчас не все так просто. Много денег ушло на адвоката. И тэдэ и тэпэ.
Ирина. Что за тэпэ, дэтэпэ? Э? И почему тогда тебя посадят, раз много денег ушло на адвоката?
Антон. Я не знаю. Вероятно, что посадят. Скорее всего.
Ирина (показывает на Олега). А вот Олежик не ворует.
Олег (с улыбкой). Я бухгалтер.
Антон. Мы-ы… услышали… мы знаем уже, что вы бухгалтер. Спасибо. (Ирине) Ира, я не могу говорить плохо про Олежика. Но он… это… (шепотом) пожилой человек. Он старше меня!.. как мне кажется. (срывается, кричит) Но почему ты не могла себе найти нормального молодого мужика! Посмотри на него! Он же… старый!.. Он же почти старичок! У него, поди, хронический простатит… Ему анальгетики нужны, а не свадьба! Старым-старешенек. А?
Олег. Хи-хи.
Ирина. Это тебя не касается.
Антон (забирает бумажку из рук Олега, вчитывается). Но смету-то он грамотно составил. Вы же бумажку с цифрами МНЕ принесли. Значит, МЕНЯ это касается?
Олег все равно улыбается. Ирина молчит, надув губы.
Антон (сам себе). Господи, какой-то ад. (смотрит на Ирину и на Олега) О! Безумное время! Нельзя запретить человеку быть несчастным.
Во время этих слов Николай Вениаминович уходит в сторону, снова достает из кармана початую бутылочку, озирается по сторонам, выпивает, кряхтит, пускает слюни, вновь прячет бутылку в карман.
Ирина (Антону). Папа! Он мой жених. Он рок-звезда. И я от него беременна.
Все в шоке. Юрий хохочет.
Антон. Я уже ничего не понимаю. Он бухгалтер или рок-звезда?
Ирина. И то, и другое.
Юрий подходит, что-то шепчет на ухо Ирине. Ирина возмущена. Отталкивает его со злостью. Юрий падает на пол и громко хохочет.
Юрий (сквозь смех) Ржачка просто! Отпад!
Сима Петровна. Куда повесить картину? Я предлагаю… На северную сторону.
Юрий (встает с пола). Бабушка, а Сережа хотя бы мой брат?
Сима Петровна (подходит к нему, с нежностью обнимает его). Главное, что ты мой внучек. Ты в своей ориентации не сомневайся, внучок. Мы тебя с дедушкой любим… и таким.
Юрий смущается.
Юрий (с упреком). Ну, бабушка… не говори так.
Сима Петровна. Держи себя в руках. (вздыхает) Сейчас сплошь и рядом это происходит от упущений в воспитании. Вот когда Советский Союз был… было проще…
Юрий (перебивает). Давай про Союз не сегодня, бабуля! Не все могут выдержать… (с сарказмом) Некоторые не помнят того счастливого времени.
Сима Петровна замолкает.

СЦЕНА 6.
Те же. Николай Вениаминович делает последний глоток из бутылки и его прорывает. Он достает из шкафа ружье, заряжает его, чем приводит всех в шок.
Николай Вениаминович (подает Антону ружье). На, сынок, держи.
Антон. Зачем?
Николай Вениаминович. Застрелись.
Антон. Зачем ты его достал?
Николай Вениаминович. Давай-давай.
Антон. Не понял.
Николай Вениаминович. А что? Стыдно же… же… Сколько ты уже… украл у государства? Сколько же… же можно?..
Антон. Папа, напился, веди себя прилично! Повторяю еще раз… (смотрит на Олежика) Я не крал у государства. О! Боже! (обходит всех) Вы слышите меня! Усвойте это раз и навсегда. Я порядочный…
Николай Вениаминович: Вор.
Антон: (бросается на Николая Вениаминовича). Что!?
Николай Вениаминович. Порядочный вор.
Все молчат. Олег глупо улыбается.
Олег (неожиданно). Хи-хи.
Антон подходит к Олегу лицом к лицу, он суров, даже зол.
Антон. Попрошу без «хи-хи».
Олег. Хи.
Антон. Я запрещаю хихикать в моем доме.
Маргарита. В нашем доме.
Олег. Хи-хи. Я, кстати, антикризисный бухгалтер… если что.
Антон (хватает его за горло). Закрой свой рот! Старый рокер! Своди дебет с кредитом!..
Смету запихивает ему в рот.
Ирина спешит на помощь к жениху.
Ирина. Папа! Что ты делаешь! У него слабое сердце!
Антон гладит по руке Олега, потом хлопает его по голове.
Антон. Ничего-ничего. Успокойся. И чем ты можешь мне помочь?
Олег (отряхиваясь). Могу оценку сделать. Ревизию. Вещи там… машина… гараж… оценить все.
Антон (кивает). Спасибо… Я… я… ценю это.
Олег (улыбается). Главное ликвидировать все признаки.
Антон (подходит к Олегу близко-близко). Признаки чего?
Олег. Преступления.
Антон (Ирине). Ира! Напои гостя чаем. (со злостью) Он хочет чаю.
Ирина берет под руку Олега и уводит его в сторону.
Антон далее обращается к отцу Николаю Вениаминовичу.
Антон. Ты когда успел надраться!? У меня завтра суд, папа. А ты пьешь.
Николай Вениаминович. А я пью. Но застрелиться все равно… (икает) не помешает.
Антон забирает ружье у Николая Вениаминовича.
Антон. Кому от этого станет легче?
Юрий (демонстративно, показно плачет). Папа, не надо!
Сима Петровна (Антону). Сына, не дури.
Маргарита. Мне станет легче.
Антон (подходит к Маргарите). Господи… (разводит руками) Я ведь все для вас… Это все для вас… Вам… Чтобы вы жили как люди… Чтобы вы себе ни в чем не отказывали… Чтобы у вас все было… Чтобы джакузи, теплые полы, два холодильника, горячий шоколад и домашний кинотеатр… (подходит к Ирине) Кабриолет тебе нужен с ангелами? Пожалуйста. Вот тебе белый кабриолет с ангелами. (подходит к Юрию) Мотоцикла у тебя нет? Пожалуйста, получай мощный… мощнейший мотоцикл. (подходит к Симе Петровне) Парик тебе нужен новый? Пожалуйста, вот – парик из натуральных волос. (подходит к отцу) Зубы тебе новые? Держи, папа, зубы. Не пластмассовые… А по европейскому стандарту, дорогие. Все для тебя, отец. (походит к Маргарите, та отходит от него)
Маргарита. Не надо, Антон.
Антон (продолжает, говорит Маргарите). Титьки тебе нужны вставные? Пожалуйста, вот тебе силиконовые ляльки, чтобы соседи обзавидовались… Да соседям пофигу твои титьки!..
Маргарита (оправдываясь). Это он лжет! У меня свои груди. Натуральные. (обращается к Олегу) Можно даже потрогать.
Олег. Хи-хи.
Олег идет потрогать.
Ирина. Мама! Ты себе груди вставила, а мне отказала!? Это несправедливо, мама! (Олегу) Ты куда пошел!?
Олег останавливается, улыбается. К нему подходит Юрий.
Юрий. Олег, и все-таки мы с вами где-то встречались. Не ТАМ ли?
Николай Вениаминович (уводит Юру в сторону). Недо… (икает) недоумеваю я на тебя, Юрок. Стыдно становится, ей Богу. Не проявляй себя, внучок.
Юрий. А что такого?
Антон (продолжает).  Господи… Чтобы вы жили как люди. Чтобы не ходили в дырявых ботинках и порванных джинсах… фабрики «Тайга»… в старой клетчатой… слегка зеленой рубашке… Чтобы ни в чем себе не отказывали. Я ведь ВСЕ ради вас. Я ведь вас люблю… по-своему…
Юрий. Пап, да хватит уже! Ей Богу… (вырывается из рук Николая Вениаминовича) Да отцепись ты от меня! Пристал! Сказал же – у меня все в порядке.
Николай Вениаминович. Ты просто, если можно так выразиться, скрываешь это.
Сима Петровна. Картину-то куда повесить, Антоша?
Антон начинает плакать. К нему подходит Олег. Присаживается рядом. Долго пристально смотрит.
Олег. Мотоцикл… дорогой или как? А? Описывать или позже?
Антон падает на колени, начинает плакать, рыдать. К нему подходит Ирина, гладит его по голове, успокаивает.
Ирина. Папочка, ну не плачь, пожалуйста. Не надо. Может, глянешь на смету… все-таки. Мы с Олегом любим друг друга… по-настоящему. Не то что вы с мамой… Пап, а скажи, сколько ты маме на груди дал? Могу я тоже рассчитывать? А? Или как?
Антон рыдает еще больше.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ.

Действие второе

СЦЕНА 7.
Роддом. Женщина рожает. Кричит. Силуэты. Акушеры и медсестры принимают роды.
Женщины громко кричит. Потом тишина. Плач младенца.

СЦЕНА 8.
НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Богатый дом Антона Бухвостова. Добротный стильный дом Антона Бухвостова. Девять длинных ряда полок, на которых стоят туфли всевозможных цветов, форм… на высоких каблуках. Множество женской обуви. На стене криво висит картина «Северное сияние». Кровать стоит посередине комнаты. В кровати под большим одеялом лежат Маргарита и Миша-культурист.
Маргарита (ласково гладит его по груди).  Ты – мой мачо. Мой любимый мачо.
Миша  (играет мышцами, говорит на полном серьезе, почти сурово).  Я – твой мачо!
Маргарита (смеется, потом дергает Мишу за ухо).  Ты – мой мачо!
Миша  (поднимает вверх руки, напрягает мышцы, играет ими, демонстрирует их).  Я – твой мачо!
Маргарита громко хохочет, потом меняется в лице, резко встает с кровати, набрасывает на себя халат.
Маргарита. Подъем. Пьем кофе, завтракаем. И опять – в постелю. Мне нужно по тебе немного соскучиться.
Миша.  Я мачо.
Маргарита. Ну всё-всё, вставай, Мишаня. Ты мачо – мы слышали. Все вокруг об этом знают.
Миша встает, красуется перед зеркалом.
Маргарита (смотрит на него, улыбается). Не нарадуюсь на тебя. В тебе столько… ух! Мяса. Смотрю на тебя, Мишаня, и огнем загораюсь… с головы до пят. Ты мой мачо.
Миша.  Я твой мачо.
Маргарита (хмурится). Ну ладно, хватит. А то это начинает походить на шизофрению. Пошли завтракать. Ты ЭТУ покормил вчера?
Миша  (в растерянности). Забыл.
Маргарита. Да и Бог с ней. Не помрет. А сдохнет, не беда.
Миша  (радуется). Не беда. Да.

СЦЕНА 8.
Те же. И входит беременная Ирина. Ирина видит полуобнаженного Мишу, прячет глаза.
Маргарита (бросает Мише халат). Укройся. Не вводи родню во искушение.
Миша надевает халат.
Ирина. Мам, я не могу больше. Она плачет каждую ночь. Он волком воет. Мне страшно становится. У меня выкидыш случится из-за нее, мам.
Маргарита. Ты же знаешь меня, Ирочка, я хотела как лучше. Был шанс вытащить из тюрьмы Сережу.
Ирина. Мам, но она орет. Она убьет себя, мам.
Маргарита (Мише).  Мишань, дай ей чего-нибудь пожрать… Только немного. И выродкам в честь праздника великомученицы Марфы Руки-Ножницы дай по конфетке… По одной… по шоколадной… Или нет – лучше два леденца. (восклицает) Нечего! А то привыкнут к хорошему.
Миша подходит к Марго, тянет губы для поцелуя.
Миша.  А жалЕться?
Маргарита (кокетничает, они целуются). ЖалЕться?.. Ути, мой маленький… котик… Мой тигр! Мой кусок живого мяса!..
Миша  (отстраняется, хмурится). Живое мясо мне не очень нравится.
Маргарита. Ну хорошо. Атлет, иди уже, покорми наших бедных родственников, которые нам даже не родственники.
Миша.  Идти?
Маргарита. Дергай.
Миша  (демонстративно низким голосом).  Мачо!
Миша красиво скидывает халат, надевает джинсы, футболку, эффектно поправляет пах, красиво уходит, подмигнув Ирине.
Ирина. Мам, что он мне подмигивает?
Пауза.
Маргарита. Тебе это показалось.
Ирина. Да нет же. Он, правда, мне подмигнул. Ты никогда не думала, что он такой же, как прежний… Митя. Митя тоже на таблетках и на спортивном питании сидел. Такой же тупой.
Маргарита. Не согласна. Митя – дело прошлое. Митя – стыдоба моя. Митя был осенью. Осень прошла. Митя ушел. Понимаешь, Ирина, Митя не эротоман. А Миша – эротоман. И мне он подходит. (демонстративно вздыхает) Но он… тебе… не подмигивал. Тебе это показалось.
Ирина. Однако Митя тоже перед зеркалом часами крутился и в одних плавках и без них по дому бегал, играя… мускулами.
Маргарита. Однако… Миша разумнее. Немного. Мишу я люблю… почти… пока… (слегка возмущена) Ну-у… что за претензии к моему мужчине, Ирочка! К моему! Чего ты хотела?
Ирина. Она орет, мам! Она плачет. И дети плачут. Это самое ужасное. Мой ребенок чувствует это нытье. Эти вопли. Вот что я хотела, мама. Я пугаюсь. У меня возникают мысли… мысли, что мы ее и детей мучаем… таким образом.
Маргарита. Сейчас же выбрось эти мысли из головы. (пауза) Выбросила?
Ирина. Но…
Маргарита. Никаких  «но». Нужно быть смелее, храбрее, настойчивее. А что ты хотела? Чтобы я поселила ее с детьми в твою комнату?
Ирина. Нет… Но… Мам, ты знаешь… я тут подумала…
Маргарита. Тебе нужно больше думать о своем ребенке.
Ирина. Об этом я и думаю.
Маргарита. Ну и что? Что случилось?
Ирина. Мне кажется, мы совершаем преступление, мам.
Маргарита. Не придумывай.
Ирина. Да-да. Мы заперли ее с двумя детьми в подвале. Изолировали от людей. Они сидят там без солнечного света. Мы их плохо кормим.
Маргарита. Нормально мы их кормим. Главное – бесплатно. Пойди по городу, поищи, где тебе бесплатно дадут поесть? Юра не доедает котлетку, туда несет. Добрая душа. Я вчера печенье на десерт дала.
Ирина. Просроченное.
Маргарита. И что? Я сама одну печенку скушала. Не умерла. А солнечный свет губителен для кожи. Ты не знала? (готова расплакаться) Она Сереже не помогла.
Ирина. Статья 126 уголовного кодекса Российской Федерации.
Маргарита. Сейчас же выкинь эту дурную мысль из головы. Ты ее где нашла? В интернете? Я перережу все кабели дома. Не будет у нас интернета! Будет только любимое отечественное телевидение. И счастье. Повсеместно.
Ирина молчит.
Маргарита. Чего ты молчишь?
Ирина. Плакать хочется, мам. Мы удерживаем любовницу отца…
Маргарита. Мы на короткий срок заперли… немного закрыли… человека, который отказывается нам помогать. На время…
Ирина. Сто тридцать четыре дня.
Маргарита. Она сама виновата! Я ей предлагала сделку. Она должна была сказать на суде, что дети – Сережины… Трудно? Нетрудно. Все бы были счастливы. (плачет) Тогда Сереже… дали бы значительно меньше. А так Сережа… получил четыре года. Четыре года без любимого сыночка – Сережи! Четыре года! Эта злая тварь хотела, чтобы Сережа сел на полный срок. Из-за ничтожной горстки белого порошка. И за это она будет сидеть у меня взаперти покуда… покуда я не прощу ее. Я так хочу. Я тут хозяйка. Я мать.
Ирина. А папа в курсе?
Маргарита (вытирает слезы). Твой папа – бабник и вор. И он сидит в тюрьме, жаль – выйдет раньше Сережи. А мы с тобой, доченька, честные, порядочные, хорошие.
Ирина. Мам, а мы точно хорошие? А то что-то у меня не укладывается в голове.
Маргарита. А ты и не укладывай. Просто выкинь все из головы и верь мне. Верь мне. Я мать. Я плохого не посоветую. И меньше интернета. Там одни фашисты. Больше смотри телевизор. Перестань думать о подвале и береги ребенка. Как, кстати, твой Олег?
Ирина. Вчера опять не ночевал дома.
Маргарита. Фашист!
Ирина. Мне кажется, он спит с Юрой…
Маргарита. Не болтай попусту!
Ирина. Мне так кажется.
Маргарита. Юра хороший мальчик.
Ирина. Я не спорю.
Маргарита. Юра мой сын.
Ирина. Любимый.
Маргарита. А Олег… твой… старый развратник.
Ирина кивает головой.
Маргарита. Ты передай Олегу, если он так будет себя вести, мы его тоже… закроем… в подвал, посадим на хлеб и воду. И запретим смотреть сериалы. Когда явится, я ему сама скажу.
Ирина. Спасибо тебе, мама! Я тебя так люблю. Ты лучшая.
Счастливая Маргарита улыбается.
Ирина. Однако Юра у нас сходит с ума…
Маргарита (пожимает плечами). Он просто не может найти свою любовь.

СЦЕНА 9.
Те же. И входят Николай Вениаминович и Сима Петровна. Их пытается удержать дворник Али.
Али. Ай, вам сюда нельзя ходить! Хозяйка сказала – вам сюда не ходить!
Сима Петровна (врывается). Это дом моего сына.
Маргарита резко меняется в лице. Становится мрачнее тучи.
Николай Вениаминович (кивает головой). Здравствуйте! Вот и мы!
Сима Петровна (со злостью). Еще в ноги ей упади! Не стоит она того, чтобы здравия ей желать.
Али (Маргарите). Виноват. Держать не могу. Бабушка сильный. Дедушка сильный.
Маргарита (Симе Петровне и Николаю Вениаминовичу). А что приперлись-то? Каково… черта? Сима-Хиросима.
Сима Петровна. В глаза твои посмотреть пришли.
Николай Вениаминович. Сима, да ладно тебе. Может, наладится все. Худой мир…
Маргарита (кричит). Миша! Миша!
Николай Вениаминович (Симе Петровне). Сейчас выгонят. Говорил тебе – придержи себя. (Маргарите) Марго, хвораем мы очень… Тоскуем. Любим мы этот дом… Антошин… Он нам как родной. Сима, вон, похудела, пожелтела. Грустно нам без Антоши… и без дома этого.
Маргарита. Денег у меня нет.
Николай Вениаминович. Антоша говорил…
Маргарита (перебивает). Антон много что говорил. И у вас тоже рот не закрывался. Бла-бла-бла! Бла-бла-бла! (смотрит на Али) Чего стоишь? Пошел вон!
Али кланяется, уходит.
Николай Вениаминович. Я ведь иногда тоже думаю… как протрезвею… Думаю: что ты делаешь, Николай Вениаминович!? Зачем… все так!? Удивляюсь, значит, своим поступкам нехорошим. Хотел на досуге себе противогаз купить, чтобы меньше, так сказать, выпивать.
Маргарита. И что?
Николай Вениаминович. Не продают нынче противогазов.
Маргарита. Я теряюсь в ваших рассуждениях, Николай Вениаминович.
(Обращается к Ирине) Доченька, ты что-нибудь понимаешь?
Ирина молчит.
Маргарита (кричит). Миша!
Сима Петровна. Я правду хочу узнать.
Маргарита. Какую правду?
Сима Петровна. За что ты сына нашего посадила?
Маргарита (удивлена). Я – посадила!? Да вы с ума сошли! Вы ему все мозги прожужжали реечками своими, которые тырили при Брежневе!..
Николай Вениаминович. Это древесные отходы… так сказать, отвлекающий маневр.
Маргарита. От чего он должен отвлекать?
Николай Вениаминович. Он должен, так сказать, настраивать на положительные… это самое… эмоции.
Маргарита. Какие положительные эмоции? Мы вас по пять раз в год отправляли на отдых в Турцию, в Египет, в Черногорию, в Болгарию… за чей счет? За наш.
Сима Петровна (кричит). Антон что – на твои деньги нас отправлял?
Маргарита. А ты мне не тыкай. Юра так и не получил диплом из-за ваших курортов.
Сима Петровна. Твой Юра три платных института поменял. В одном за пропуски и неуспеваемость, во втором – за неуспеваемость и пьяный стриптиз перед деканатом, в третьем – за такие деньги можно было просто не учиться, а приходить за оценками с зачеткой. Так он даже за оценками не пришел. Звезда! К нему уже домой хотели преподавателей отправлять! Зачем прогрызать себе дорогу самому, если рядом есть такой папа? Но отец попал в тюрьму. Как теперь Юра? Чем живет?
Маргарита. Не твое собачье дело!
Сима Петровна. Бессовестная грубиянка!
Маргарита. Закрой свой рот в моем доме!
Сима Петровна. Это дом моего сына!
Маргарита (кричит). Миша! Миша!
Сима Петровна. Ты сгубила своих детей! Деньгами и вседозволенностью! Вот мы, когда Антоша учился… раз в месяц посылали ему кусок сала и банку варенья. И все. Все. Остальное сам. Такого сына вырастили! (начинает плакать) А ты нас Турцией и Египтом, паскуда, попрекаешь!
Маргарита. Я – паскуда? Ах ты старая… злая… обезьяна! Банку варенья и кусок сала, говоришь. То-то он себя обязанным перед вами чувствует. Все вам да вам. А вам все мало! Воруй, сынок! Воруй побольше, чтобы мы с отцом картины на Арбате могли покупать! Чтобы противогазы покупать и икорку черную на хлеб мазать…
Николай Вениаминович. Ну это ты перемудрила, Марго. Икру красную пробовали пару раз – не скрываю. А черную в глаза не видывали. А сейчас вообще по большей степени кабачковую, так сказать. Понимаешь, к чему веду?
Маргарита. Понимаю. За деньгами пришли.
Николай Вениаминович. Но ведь сынок…вроде как говорил, что много тебе оставил…
Сима Петровна. Николай, прекрати клянчить деньги!
Николай Вениаминович. Симуля, да я не клянчу. Просто так говорю – к слову. Мы же в гости пришли. Надо же об чем-то поговорить.
Маргарита. Вас в прошлом месяце Митя на улицу выкидывал?
Николай Вениаминович (потирает ягодицу). Было дело. Вздорный парень. В узеньких плавках по двору бегал.
Маргарита. Вас гонял?
Николай Вениаминович. А ты, Марго, гордишься этим?
Маргарита. Не сбивай меня с мысли! Понял? (Николай Вениаминович кивает в ответ) Так вот сегодня вас за ворота выкинет Миша.
Николай Вениаминович. Никак нового хахаля завела? Ну ты даешь, Марго. Однако, скажу тебе по секрету, это ты зря старых людей на улицу вышвыриваешь. С тобой также потом твои дети поступать будут.
Маргарита (кричит). Миша!
Сима Петровна. Я картину хотела забрать.
Маргарита. Арбатскую мазню? Пожалуйста.
Идет, снимает картину, бросает Симе Петровне под ноги.
Николай Вениаминович. Нехороший ты человек, Марго.
Сима Петровна (поднимает картину). Да стерва она.
Маргарита (кричит что есть мочи). Миша! Ну иди уже ко мне, зайка моя. Твою Маргариту замучили фашисты.

СЦЕНА 10.
Те же. Раздается мужской крик. Испуганный Миша вбегает в одних плавках. Он держит руку у рта. Изо рта течет кровь. Все пугаются.
Сима Петровна. Матерь Божья! Ай да знаки!
Николай Вениаминович. Вампир!
Ирина. Мама!
Маргарита. Миша!?
Михаил оббегает комнату, чем еще больше пугает гостей, останавливается посередине комнаты, воет, рычит.
Маргарита (кричит). Лежать!
Михаил падает на пол. Николай Вениаминович тоже падает на пол.
Маргарита (спокойным голосом). Что произошло, Миша?
Миша.  Она… она… мне… откухила… ясык.
Маргарита. Что?
Миша.  Ясык.
Маргарита. А что твой язык делал в ее рту?
Миша.  Нихево.
Маргарита. И почему ты в одних плавках? Ты ушел туда в джинсах и футболке.
Миша  (растерян). Не цнаю.
Сима Петровна. Хорошо хоть в плавках…
Николай Вениаминович встает на ноги. Миша тоже пытается встать.
Маргарита (кричит). Лежать!
Миша и Николай Вениаминович падают на пол.
Николай Вениаминович (Симе шепотом). Симуля, а чего лежать-то?
Сима Петровна отмахивается от него, мол, достал уже со своими глупостями.
Ирина (Маргарите). Мам, попроси его одеться. Нехорошо дома валяться в одних трусах. К тому же у него изо рта кровь бежит. Сейчас он нам весь пол тут испачкает.
Маргарита (кричит). Встать!
Миша и Николай Вениаминович резко встают.
Маргарита. Ира, дай ему аптечку. Пусть обработает свой язык. (Мише) Плохо, что она тебе совсем язык не откусила.
Сима Петровна. А кто она-то?
Маргарита. А тебе какое дело – кто она?
Сима Петровна. Так. Любопытно просто. Твой любовник куда-то уходит одетым, а возвращается с откусанным языком и в одних трусах. Что у вас тут происходит?
Миша начинает плакать.
Маргарита. Миша, закрой свой рот!
Сима Петровна. Миша, ну скажи нам, кто тебя откусил язычок?
Маргарита. Миша, оденься и выгони их взашей.
Миша плачет горючими слезами.
Маргарита (кричит). Миша, держи себя в руках! Ты же мачо! Выгони их из моего дома!
Сима Петровна подходит к Мише, ласково гладит его по голове.
Сима Петровна. Сынок, бедный мой, давай я тебе помогу рану обработать. Покажи язычок.
Миша показывает ей язык. С языка стекает кровь.
Сима Петровна. Рану нужно зашивать, Мишанька. Нужно ехать в больницу.

СЦЕНА 11.
Те же. Входит хмурый Юра.
Юрий. Собрались. Вы уже всё знаете?
Маргарита. Юра, увези раненого Мишу в больницу и позови дворника. Как его?
Ирина. Али.
Маргарита. Али позови. Нужно выгнать этих… (показывает на Симу Петровну и Николая Вениаминовича) двух… на улицу… Они мне мешают жить.
Юрий. У меня есть новости.
Маргарита. Ты женишься?
Ирина. Женишься?
Юрий. У меня плохие новости.
Маргарита. Хуже новостей, чем твои бабушка с дедушкой, быть не может.
Юрий. Может. Сережа в тюрьме умер.
Маргарита. Как умер?
Ирина. Сережа умер?
Все шокированы.
Маргарита (с улыбкой).  Юра, этого не может быть!
Юрий. Мам, это правда. (плачет) Они убили моего брата.
Маргарита (плачет). О, Господи! Они убили моего сына.
Сима Петровна. Матерь Божья!..
Николай Вениаминович. Жалко парня.
Маргарита (на Симу Петровну и на Николая Вениаминовича). Это вы, ублюдки, сгубили моего сына!
Николай Вениаминович. Как это?
Маргарита. Энергетикой своей черной! Колдуете, поди, каждый день! Ворожите против моей семьи!
Николай Вениаминович. Марго, стоит признаться, у тебя чего-то с головой не в порядке.
Маргарита. Выметайтесь отсюда, убийцы!
Маргарита достает ружье и наступает на них.

СЦЕНА 12.
Те же. Входит бледная Ольга.
Маргарита (Мише). Ты ее не закрыл!?
Миша.  Она… мне… откухила… ясык.
Маргарита (направляет на нее ружье). А ну бегом вниз!
Ольга стоит, не двигается. Все внимание привлечено к ней.
Сима Петровна. А кто это?
Маргарита (направляет ствол на Симу Петровну). Не важно.
Сима Петровна (отодвигает ствол в сторону). Не пугай. Мне уж седьмой десяток. Меня этой пищалью не напугаешь. (Ольге) Кто ты, девушка? Как тебя звать?
Ольга. Оля.
Сима Петровна. Это не та ли Ольга, у которой двое детей… от… (улыбается) А девушка-то совсем не вислозадая. Стройная. Молодая. Красивая. Только бледная очень. Как ты здесь оказалась? Откуда?
Юрий (пожимает плечами). Так из подвала.
Миша.  Она… ясык откухила…
Маргарита садится на стул, кладет ружье на колени, закрывает глаза.
Сима Петровна. Марго, ну расскажи нам, что тут происходит?
Ольга (показывает на Маргариту). Она меня с детьми заманила сюда несколько месяцев назад. И удерживает нас взаперти, в подвале. Сегодня… этот… (показывает на Мишу) Стал ко мне приставать. Я…
Миша.  Она… мне… ясык откухила…
Ольга. Я откусила ему язык.
Сима Петровна. Я проверяла рану. Не совсем – откусила.
Ольга пожимает плечами.
Ольга. Он убежал… оставил двери открытыми.
Маргарита (сурово – на Мишу). Животное!
Миша.  Я – масе.
Сима Петровна. И сколько дней ты сидишь взаперти?
Ольга. Не знаю. Полгода. Может, больше…
Ирина. Сто тридцать четыре дня.
Маргарита. Меньше. Значительно меньше. И это неправда, что ты сидишь взаперти. Ты сама любишь, чтобы тебя закрывали на ключ. Тебе так нравится! Ты так любишь. А Маргарита тебе предлагала более свободное расположение в доме. Маргарита тебя кормит, поит, одевает… И все даром. Маргарита тебя любит… больше других.
Ольга. О себе в третьем лице. Могу одно сказать – меня и двух моих детей удерживают в этом доме насильно.
Сима Петровна. Похищение? Сплошные символы!(хлопает в ладоши) Марго, твой ход.
Сима Петровна несет картину на место, вешает ее.
Ирина выходит.
Сима Петровна. Раз уж все так складывается, я, пожалуй, оставлю картину здесь. (Маргарите) Ну, Марго, теперь тебе остается нас только… убить. Меня, Колю и… А что – все остальные будут молчать?
Юрий (смеется). Мам, ну чо ты, правда! Стреляй ты в них! Всех советских в этой стране нужно перебить. Они тянут нашу страну в пропасть.
Маргарита (встает, отдает ружье Юрию). Вот ты и стреляй. Ты же мужчина.
Юрий (не берет ружье). Но я же твой ребенок, мама.(смотрит с сомнением)
Маргарита. Совершеннолетний.
Юрий. Но-о… я еще не могу… принимать таких решений. Я не могу убить бабушку и дедушку. А ты можешь.
Маргарита. Почему?
Юрий. Потому что ты их ненавидишь. А я их люблю… немного… (показывает на Мишу) Пусть вон Мишаня твой стреляет. Он все равно тут живет на халяву. Бегает по дому в одних трусах. Мачо! (Мише) Ты весь в кетчупе испачкался. Утрись, поросенок.
Миша.  Ясык.
Юрий. Пусть хоть одно хорошее дело сделает. Он же мачо.
Миша (коверкая слова). Высовите мне скорую.
Николай Вениаминович. Марго, я многого от тебя ожидал. Но такого…
Николай Вениаминович садится в кресло. Пауза.
Маргарита. Я сама от себя такого не ожидала. Я ведь хотела, как лучше. Чтобы дети мои счастливыми, независимыми были.
Ирина входит.
Ирина. Независимыми от кого, мам? Я тебе говорила – статья сто двадцать шестая уголовного кодекса… до двадцати лет лишения свободы.
Маргарита (показывает ей на живот). Ирочка, ты только не нервничай. Мама во всем сама разберется.
Ольга. Я забираю детей и ухожу.
Маргарита (направляет ружье и кричит). Стоять!
Николай Вениаминович вскакивает и стоит по стойке смирно.
Пауза.
Николай Вениаминович. Марго, тебе бы полком командовать – в самый аккурат. Коней на скаку останавливать… А ты тут ружьем охотничьим перед мордасами машешь. Нехорошо. Я коней, конечно, люблю… Но… Посадила молодуху с двумя детьми в подвал. Один ребеночек, насколько я понимаю, грудной. Вероломство, так сказать. Да еще и вину признавать не хочешь. Непорядок, Маргарита Васильевна. Непорядок. А вот взять и вырулить в верную сторону… А, Марго? Всем сестрам по, так сказать, по паям. Шанс избежать вооруженного столкновения завсегда присутствует.
Ольга (Маргарите). У вас руки дрожат. (пауза) Вы ведь боитесь меня. Вы всех тут боитесь. Даже детей своих. И духу у вас на убийство не хватит. На подлости всякие, на похищение, на унижение вы способны… Ноги о кого-нибудь вытереть, у вас хорошо получается. А вот… (показывает на ружье) Я отказалась спасать вашего сыночка Сережу, потому что отец моих детей – Антон.
Маргарита. Антон достоин того, чтобы рожать от него двоих детей?
Ольга. Вам тоже можно данный вопрос задать.
Пауза.
Ольга. Я верила ему. Я искренне надеялась, что он с вами разведется. Потому что я, честно, не понимаю, как он с вами жил.
Сима Петровна. Правильно говоришь, дочка. Верно. Плохо жил.
Николай Вениаминович. Мы все недостаточно хорошо жили. И все из-за Марго! Она весь коленкор семейный испортила.
Ольга. Я до последнего надеялась, но развод оказался ему не по силам. Деньги он любит больше…
Сима Петровна. Гм.
Николай Вениаминович. Спорный вопрос. Антон у нас фактически хороший. Дочка, ты на него не греши…
Маргарита (пристально смотрит в глаза Ольги). Ну… правильно. Он коварен и тут же простодушен. Но не суди строго, Оля. Две фирмы на мне. Офис на мне. Дети… пусть даже не его. Все на мне. Куда он от меня денется!? Дом только на нем и на Юре. Однако и это вопрос времени. Ты не на того поставила, девочка. Он – вор. Ни ты, ни дети твои ни гроша не получат! Вы голодранцы! И я вас всех искренне презираю!
Николай Вениаминович (Симе Петровне). Симуля, очередной плевок в морду лица, так сказать. Мы тоже зря пришли. Антоше косточки моют, а ты молчишь.
Сима Петровна. Закрой рот, Коля.
Николай Вениаминович. Пошли домой, Симуля, чо-то мне дурно становится. В животе крутит. Как бы чего не вышло.
Сима Петровна одергивает его. Из подвала доносится плач ребенка.
Ольга (сжимает кулаки). Вы все подрассчитали. Вы надеялись на мою сговорчивость. Не вышло. Потом вы хотели меня сломать застенками. Не вышло. Сейчас вы хотите меня… застрелить. Но воли вам не хватает. Все карты вроде в ваших руках… Но их слишком много… карт… и они валятся из рук… И люди это видят. Все потому, что вы никому не доверяете. Вы несчастный человек, Маргарита.
Маргарита поднимает ружье, целится.
Юрий (настороженно). Мама, не надо.
Ирина хватается за живот и дико кричит. У нее преждевременные схватки.

СЦЕНА 13.
Те же. За окном звук полицейской сирены.
Хлопают двери.
Сима Петровна. Во! Приехали.
Юрий. Полиция!
Маргарита решительно заходит со спины Симы Петровны приставляет ей ружье в спину, потом рычит, отталкивает ее от себя. Хватает за шею Ольгу. Держит ствол у ее виска. Ирина лежит на полу, стонет от боли. К ней подходят Сима Петровна и Юрий.
Сима Петровна. Что с тобой, внученька?
Ирина (кричит через боль). Мама, не надо!
Маргарита (кричит).  Кто вызвал полицию!?
Миша. А скорую вызвали?
Из-за стены полицейский кричит в рупор:
Полицейский. Дом окружен. Выходите по одному с поднятыми руками!
Маргарита. Кто вызвал полицейских!?
Ирина (кричит через боль). Я-а-а.
Маргарита. Но зачем?
Ирина (кричит). Потому что это правильно!
Маргарита. Правильно то, что говорит мама! Все остальное – неправильно.
Ирина. Больно, Господи, Боже мой!
Маргарита отпускает Ольгу, кладет ружье на стол, сама садиться на пол.
Маргарита. Уходите все из моего дома.
Сима Петровна (принюхивается, толкает в бок Николая Вениаминовича). Ты что – обделался что ли?
Николай Вениаминович. Малеха наклал.
Все выходят с поднятыми руками. Юрий помогает выйти Ирине. Остается одна Маргарита. Она сидит с закрытыми глазами. Перед ней ружье. Она встает, выбирает новые туфли на высоких каблуках, надевает… Включает  музыку, начинает танцевать с воображаемым партнером.
Маргарита. (поет)    Я увяз, как пчела в сиропе -
И не выбраться мне уже.
Тонкий шрам на любимой попе -
Рваная рана в моей душе.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ.

Действие третье

СЦЕНА 14.
Два года спустя. Богатый дом Антона Бухвостова. Та же кровать посередине. Только лежат на ней Али и беременная Ольга. Они дорого, изысканно, по-деловому одеты. По их одежде видно, что теперь их социальный статус значительно выше прежних лет. Али пьет чай из пиалы, Ольга держит в руках планшет и что-то пишет.
Али (говорит с акцентом). Ты очен много чатишься в социальные сети.
Ольга. Я просто читаю.
Али. Ты много читаешь социальные сети.
Ольга. Мне интересно.
Али. Ай, время теряешь.
Ольга. Жизнь – это и есть потеря времени. Раньше сидели на лавочках, щелкали семечки, сейчас придумали социальные сети. Те же семечки, только без калорий.
Али. Радиация. Планшеты дают радиация.
Ольга. От планшета радиации меньше, чем от микроволновой печи.
Али. Сейчас из тюрьма выходит ЭТОТ.
Ольга. Ты боишься?
Али. Зачем – бояться? Просто сказал.
Ольга. Его боишься?
Али. Э-э. Зачем? У меня все по закону. Жена, дети, дом… Почему я его должен бояться?
Ольга. Но ты же об этом помнишь?
Али. Помню. (вздыхает) Он, наверное, обиделся на меня. Злой, наверное.
Ольга. Наверное.
Али. Но я жена у него не крал. Его жена в тюрьме. Дом у сына купил. Тебя позвал жить. Али никого не обижал. Али честно заработал этот дом.
Ольга. Я думаю, он не приедет сюда. Дело сделано. Что ему тут делать?
Али. Ай, да, дело сделано. Правильно говоришь. Но братья все равно пришли. Посидеть, подождать. (показывает на стену) Они там, в бане. Телевизор смотрят. Отличный фильм. Про сыщика.
Ольга. Тем более приехали братья. Тогда чего тебе бояться?
Али. Зачем – бояться? Просто говорю. По душам. Я хочу ему от чистого сердца… хочу пожелать, чтобы он пошел нафиг отсюда. Вот и все.
Ольга. Драгоценности Маргаритины пропадают куда-то.
Али. Все опишем, проверим, найдем, поймаем, накажем. Мельтешат лишние тут. Много лишних.

СЦЕНА 15.
Те же. Входит Олег. Он держит в руках с блокнотом и авторучку.
Олег заходит и закрывает глаза.
Али. Ай, заходи! Чего хотел?
Олег. Учет веду.
Али. Делай, делай.
Олег. Кровать двуспальная – одна штука. (записывает) Картина «Северное сияние» – одна штука.
Али. Ти тихо говори.
Олег. А?
Али. Ничего не говори. Пиши.
Пауза.
Олег. Главное ликвидировать все признаки.

СЦЕНА 16.
Те же. Входит Миша. Он в рабочей одежде, с грязным лицом и с лопатой в руке.
Миша.  Начальник, принимай работу.
Али. Лопата за дверь поставь.
Миша (спохватывается). Ой, сорри.
Уходит за дверь с лопатой, возвращается без нее, предварительно вытирает сапоги о коврик.
Али. Ай, зачем вытираешь? Ты сюда не ходи, там стой. Говори.
Миша.  Готово, говорю. Миша – мачо. У-у-у.
Али. Мища – чтобы ямы рыть. Да?
Миша.  Ну пока – да. Отрабатываю грехи.
Али. Мища рыть, где я показал?
Миша.  Мища рыть, где ты показал.
Али (Ольге). Отпускать его?
Ольга. Давно пора. (Мише) Ты там с соседями встречался…
Миша.  Да.
Ольга. О чем они болтают?
Миша.  Да так, ерунда. Соседки обсуждают, как чурка, жена и дети ходят по двору в одежде прежних хозяев. Ерунду говорят.
Али (Мише). Ты свой язык пихать куда будешь?
Миша  (улыбается). Я свой язык… знаю теперь, куда пихать… Больше… не буду туда, куда вы подумали. Обещаю.
Пауза.
Али. У нас говорят: коноктуу уйде кут бар – гость – благодать дома. Подойди ко мне. Я хочу тебе подарит качмы. (подает ему плетку) Для коня.
Миша берет плетку, улыбается.
Миша.  Ой, спасибо! Век не забуду вашей доброты, Али. Пока!
Снова отходит к двери, собирается уходить.
Али. Ай, подожди, Мища. Ти не делал самое важное. Ти обизятельно подари мне… тругое. Только больше. Понимаешь? Лучше. Понимаешь?
Миша.  Но у меня ничего нет… кроме мотоцикла.
Али кивает головой.
Олег. Мотоцикл тоже описать?
Миша.  Да ты что, Али! Мотоцикл – это все, что у меня осталось. Какой я после этого мачо?
Али. Ай, иди, Мища, Али добрый. Али – жена красивый. Смотри.
Миша.  Извините, а можно мне расписку в том, что ваша благоверная жена Ольга не имеет ко мне претензий?
Али молчит.
Миша.  Ну чтобы мне жилось спокойно. Чтобы меня не мучила совесть, что я, мол, посягал на нее… что я, мол, отработал все сполна… Грехи замолил.
Али (Олегу). Дай ему расписку.
Олег вырывает бумагу из блокнота, начинает писать.
Миша.  А пусть Ольга напишет.
Али. Ольга… фамилия напишет. Олег напишет расписка.
Олег дописывает расписку, подает Ольге, та расписывается. Олег забирает бумагу, передает ее Мише.
Олег. Признаков преступления больше нет.
Миша сворачивает бумагу, кладет за пазуху, едва заметно улыбается.
Али (сурово смотрит на Мишу). Я язык твой отрежу! Бар сиктыр!
Миша убегает из дома. Олег вырывает бумажку из блокнота, подает ее Али.
Олег. Опись готова.
Али. Что жена?
Олег. Ира? Лежит в больнице.
Али. Жалко. Хороший девушка.
Ольга. На голову больная.
Али. Голова больная – плохо. Шайтан…
Олег выходит.

СЦЕНА 17.
Те же. Входит Антон, освободившийся из мест заключения.
Антон. Здравствуйте!
Али (лежа на кровати).  Гость – радость моих очей. Ай, заходи, дорогой!
Антон (осматривается). Как много воды утекло!
Али (смотрит на потолок). Текла, да текла вода. Крыша чинил два года… потом.
Антон. Да. (показывает на кресло) Можно присесть?
Али. Садись… немного.
Антон. Али, один короткий вопрос: как ты – дворник – стал хозяином этого дома?
Али. Юра твой стал ханка покупать, денег – нет. Он мне… – как это? – просил помочь. Эй. Я купил. Юра продал. Я купил со всеми долгами. Ты тюрьма сидел. Все по закону.
Антон (Ольге). Оля, я, как ни странно, рад тебя тут видеть. Ты хорошо выглядишь. Как дети?
Ольга. Играют во дворе.
Антон (показывает на ее большой живот). У тебя еще один на подходе?
Ольга. Да.
Антон. Плодитесь и размножаетесь. Верны заветам президента. И все дети наши – беленькие, черненькие… Эх, Оля, Оля… Как же так получилось-то?
Ольга. Ты переживаешь, что я сплю в твоей кровати… без тебя?
Али. Ай, нехорошо.
Антон. Что – нехорошо?
Али. Ты говоришь с Оля, я молчать.
Антон. Ну… ты слушай.
Длинная пауза.
Али. Ай, опять нехорошо.
Антон. Что опять нехорошо?
Али. Вы молчать, смотреть глаза, я слушать. Я ничего не слышу. Нехорошо.
Антон. Да, все, и правда, нехорошо. Ты прости меня, Оля, что не оправдал твоих надежд. И за жену мою прости, за Маргариту. Она сумасшедшая.
Али (возмущен). Ай, слушай, да! Не то слово. Ружье взял, голове приставил. Как ты с такой джелеп жил? Да? Ай, бар сиктыр! Ни к столу будет сказано… А дочь твой тоже с ума сошел.
Антон и Ольга смотрят друг на друга. Али не нравится это. Он выходит в другую комнату.
Али (зовет). Ай, заходи. Пора.

СЦЕНА 18.
Те же. Входят Сима Петровна и Николай Вениаминович.
Они бросаются в объятия сына Антона.
Антон. Мама! Папа!
Сима Петровна. Антоша!
Николай Вениаминович. Сынок!
Антон. А вы что тут делаете?
Сима Петровна (многозначительно). Антоша, символы и знаки… В этом вся суть. Али – большой человек. Мы тоже немного получили…
Антон. Чего получили?
Сима Петровна. Денег.
Антон. Но вы же не хозяева!
Сима Петровна. Таков закон. Мы не против закона. Мы продали твою долю. Немного.
Николай Вениаминович. Мы не воровали, сынок. Мы не воруем, как ты. Мы честно продали… А деньги сбережем на похороны. Чтобы было на что хоронить.
Входит Али.
Николай Вениаминович (кланяется в сторону Али). Благодетель наш. Коммунизм для нас построил… почти.
Сима Петровна. Да, Али – солнцеликий. Он на горных лыжах хорошо ездит. В общем, без хлеба не сидим. А то я очень плохо себя чувствую последнее время. Того и гляди – помру.
Али почему-то громко хохочет.
Сима Петровна. И веселый, и чувство юмора у него хорошее.
Николай Вениаминович тоже начинает хохотать.
Николай Вениаминович. Ой, умора.
Али (сквозь смех). Они всегда умирать хотят.
Как только Али замолкает, перестает смеяться, перестает смеяться и Николай Вениаминович.
Сима Петровна (Антону). Как отсидел, сынок?
Антон. Нормально.
Пауза.
Сима Петровна. Вот так получилось, что ты без жилья остался.
Николай Вениаминович. Сынок, нам было тяжело без тебя. Мы не воровали. Мы не умеем. У нас совесть. И так нам было тяжело без тебя. Но Али отложил нам на смерть. Али любит нас по-своему. Я бросил пить, сынок. Ты слышишь меня?
Антон. Слышу.
Николай Вениаминович. А ты, сынок, как на зоне спал? Головой на север?
Антон. Не знаю.
Николай Вениаминович. Это правильно. Ты спал так, как нужно. Ты ничего не проспал, сынок, не думай. Так нужно. Мы заслуживаем такой судьбы. Мы выбрали такую жизнь. И, если можно так выразиться, мы счастливы… Пока не умрем.
Николай Вениаминович машет Антону рукой, идет к Али и кланяется ему в пояс.
Николай Вениаминович (Али). Мы благодарны Вам за все! Али нашему Осанна! Вы благодетель наш! (целует руку) У нас с Симулей кран течет… Починить бы кого отправить, милейший. Не обессудь. А?
Али молчит. Антон и Ольга смотрят друг на друга.
Али идет к стене, снимает картину «Северное сияние» со стены, подает ее Антону, загораживая собой обзор.
Али. На! Мне не надо. Ковер повешу. (пауза) Ти знаешь, как говорил Заратустра?
Антон. Как?
Али. Заратустра говорил так: «расстели свой ковер – и я читать твое сердце». Оставь самодовольство и иди отсюда, нафиг… пожалуйста.
Антон. Али, я оставляю дом, картины, ковры, все. (показывает на Ольгу) Но она уйдет со мной.
Сима Петровна. Да ты что! Сынок, разве ж так можно? Законная жена…
Николай Вениаминович. Сынок, я, конечно, не нищеброд, но в данной ситуации порицаю… Нельзя так, сынок!
Али. Ай, фигня. (пауза) Али никого не обижал. Али честно заработал этот дом. Ковры, ботинки, одежду… Али все купил.
Антон. Мне не нужен дом. Мне нужна Ольга.
Али. Ольга – не твоя жена. Ольга – моя жена. Паспорт покажу? Или полицию позвонить?
Антон. Нет.
Сима Петровна и Николай Вениаминович (говорят одновременно). Ольга – его жена.
Али. Я всегда исполняю больше, чем обещал.
Ольга. Али, не надо!
Али. Что – не надо?
Ольга. Не убивай его. (Антону) Антон, здесь жизнь лишена смысла. Здесь весь смысл только в потомстве. Уходи. Это бессмысленно. Там в бане… сидят шесть братьев… у них…
Али. Ай, проговорилась, да! Женщина! Немегельдын! (Антону) Уходы! Али честный человек. Кто стучится в мой дом? Тук-тук. Али открыл тебе. Али пригласил тебя в дом. Али даст подарок. Только иди нафиг! А?
Ольга. Уходи, Антон. Все кончено. Неделю назад мы повернули кровать головой на юг. Понимаешь меня, Антон? Дети тебя не знают. Тебе нет смысла к ним подходить. Отцом они называют Али. Ирина скинула ребенка в тот день, когда арестовали Маргариту. Ира сошла с ума. Лежит в психушке. Олежик вернулся и работает на Али. Юра… Юра нашел героин. Вернее, героин нашел Юру. Боюсь, ты его сейчас не узнаешь. Говорят, это правда твой сын. И Ира твоя дочь. Ты сомневался? Не важно.
Антон плачет.
Сима  Петровна и Николай Вениаминович. Поплачь, сынок.
Сима Петровна. А то мы скоро умрем.
Николай Вениаминович. Мы с матерью скоро умрем. Это правда.
Антон. Почему я всю свою жизнь должен доказывать то, что я не козел?
Ольга. А кому и зачем это доказывать?
Антон. Время ломает пространство. (пауза) Я прошу меня простить. У меня нет с собой оружия… К счастью. Однако я бы с удовольствием вступил в неравный бой с шестью басмачами!.. О, Господи! Хоть я стал чуть-чуть умнее. (Ольге) А ты еще красивее. Я почти старый, но я почти умный. Я рад, что вы тут счастливы… без меня… в моем доме… Скорее всего – рад. Я лучше уйду. Прощай, Оля. Так будет вернее.
Ольга. Подожди… Я… (смотрит на него с нежностью) Солнце мое! Я готова пойти с тобой… на край света…
Али (с нежностью смотрит на нее). Мен сени суйом, Оля!
Ольга (смотрит на Али в ответ, трогает свой большой живот, вздыхает, улыбается, смотрит на Антона). Мне так хочется… Но… не сейчас… (улыбается) В другой жизни…
Пауза.
Николай Вениаминович. Все не так плохо, сынок. Главное, что ты больше не воруешь. А умение совершать поступки – это, так сказать, твой конек.
Сима Петровна. Антоша, однако, Коля двадцать две рейки все же украл. Мы хранили эту тайну до-олго. Но он проговорился… выдал, чтобы тебе не было мучительно больно… (пауза) Не грусти, сынок. Мы такие же, как и ты.
Николай Вениаминович. Даже хуже…
Али. Ай, хватит уже! А? Лирика ваша…(дает картину Антону) На – тебе! Пейзаж дарю. Мне от тебя ничего не надо. Уходы, нафиг. Или будет очен плохо…
Антон впервые замечает, что Ольга обута в туфли на очень высоких каблуках.
Антон. Ты носишь туфли на каблуках?
Сима Петровна. Символично.
Ольга. Ношу, когда лежу в кровати…
Антон (улыбается и показывает на кровать).  Можно – в последний раз?
Ольга (удивленно).  Что?
Антон. Один раз.
Али хмурится, бурчит что-то себе под нос.
Антон. Отец, смотри! Алле-ап!
Антон разбегается, бежит, как в детстве с разгона ныряет с головой под кровать. И затихает – как страус. Как будто его не видно. Однако ноги торчат из-под кровати.
Ольга, Али, Сима Петровна с удивлением смотрят на это. Николай Вениаминович громко и долго смеется.
Николай Вениаминович. Ай, сынок, молодец! Молодец! Сынок!
Али (глядя на Ольгу). Ярамас одам!

СЦЕНА 19.
Сцена без слов.
Николай Вениаминович хохочет.
Звучит громкий выстрел.
Антон лежит под кроватью. Торчат лишь его ноги. Он недвижим. Кровь медленно натекает из-под кровати.
Совместное действие:
1. Ольга видит кровь, натекающую из-под кровати, в ужасе кричит.
2. Николай Вениаминович продолжает смеяться, но потом, увидев кровь, начинает плакать, как дитя.
3. Сима Петровна видит лужу крови, хватается за сердце, падает без сознания.
4. Али, увидев кровь, стремительно бежит в укрытие, ложится, прячется, настораживается.
5. На звук выстрела вбегает Олег, как прежде, держит в руках блокнот, собирается что-то записывать, но застывает в нерешительности.

Из-под кровати с другой стороны вылезает Юрий с ружьем, которое во втором действии было в руках у Маргариты, в первом действии – у Николая Вениаминовича. Юрий болезненно худ, под глазами темные наркотические круги. Кожа сероватого оттенка. Бесцветные глаза. Лицо забрызгано кровью. Небрежно накрашены помадой губы, карандашом – веки, тушью – ресницы… Он обут в Маргаритины шикарные красные туфли на высоких каблуках… Он в грязной старой одежде.
Накрашенный наркоман.
Все присутствующие шокированы появлением Юрия и последним событием – выстрелом. Антон не шевелится, лежит под кроватью, лишь торчат его ноги и… лужа крови увеличивается все больше и больше. Юрий медленно проходит мимо всех, застывших на месте, у него из карманов валятся драгоценности, кольца, цепочки, броши. Он не обращает на это внимание, потом останавливается, еще раз со стороны осматривает место преступления, перезаряжает ружье и… стремглав убегает.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
КОНЕЦ
Декабрь 2014–январь 2015
Город Дубна
Сергей Решетников ©