Наиби ближнего своего

Москва – это город контрастных наебщиков. Всевозможных. Они самых разных цветов и национальностей. Наебщики сюда съезжаются в большом количестве со всего пространства бывшего советского союза. Их тут гораздо больше, чем в провинции. Они работают в самых разных направлениях. Наебщики везде – на базарах, в магазинах, на биржах, в юридических конторах, в милиции, в лечебных учреждениях, раэлторы наебщики. Даже обиженные толчеей коренные москвичи многие превратились в наебщиков. Люди перестали доверять друг другу. Как говорит мой томский друг: «Не наебешь, не проживешь», и добавляет с улыбкой и интонацией правоверного священника, указав пальцем в небо: «Наеби ближнего своего». Что характерно, здесь принято не договаривать, умалчивать, вести двойные игры. Как сказал Вадим Калганов, когда я хотел что-то сделать в театре: «У меня деньги в другом банке». А в другой раз уже по-хорошему Володя Скворцов: «Нужно быть там, где деньги. А не тем, где любишь» И я поверил им. Сейчас. Мне странно было находиться во внешне благополучном городе абсолютно неблагополучным, никому не нужным, брошенным на произвол судьбы. Как Шнур поет: «Никого не жалко, никого…» Нужно стать таким же, как город, холодным, рассудительным, размеренным, плюющим на прохожих, срущим три кучи на проблемы ближнего твоего. И я стал. Единственное с чем я еще не могу справиться – это с наебками на базарах и в магазинах. Меня регулярно обманывают на рынках, обвешивают, впихивают гнилой товар, дурят, суки. В Томске у меня такого не было. Там я знал всех торговцев в лицо и по именам. Азербайджанец Хусейн, у которого я часто затаривался, не мог меня обмануть. Ему было не выгодно меня обманывать и обвешивать, потому заходя на наш (томский) маленький базар я шел именно к нему, обходя других менее чистых на руку торговцев. Мы вместе с Хусейном пили у меня дома зеленый чай, хотя он мне никто, просто торговец с улицы. Здесь, в Москве я притащу домой торговца с базара? Хуй-то там! Здесь продавцы на базарах меняются очень быстро. И базаров так много, что черт ногу сломит. На днях я купил гнилой с одного бока арбуз. Это к вопросу – бесплатный сыр только в мышеловке. Мы поехали на машине с Иваном Александровичем на оптовый рынок, возле Отрадного. Прошелся я по развалам фруктов и овощей, и восхитился ценами. Маленькие цифры затуманили мне голову. Арбузы – 6-7 рублей килограмм (!). Купил. Цены на дыни-торпеды, правда, не совсем низкие. Но ниже, чем на нашем рынке. Я и это купил. Купил дешевых яблок (вкусных – кисло-сладких), купил помидор. Приехали домой, выгрузились. В первый день с удовольствием съел медовую дыню. Здесь было без наебок. Дыня была неописуемо, волшебно вкусна. На следующий день я решил отведать арбуз, в предвкушении улыбаясь, стал доставать его из пакета, и вдруг мои пальцы провалились во что-то мягкое и жидкое. Блядь! Гнилой, сука! Пидорасы! Наебали! Я сразу же вспомнил, с какой хитрой мордой пихал мне чурка арбуз, не дав толком осмотреть развал. Морда хитрющая, а глубоко-глубоко в глазах капелька стыда, са-амая малость стыда. Сука позорная! Мне захотелось взять АК, поехать и учинить мелкооптовый террор. Но я сел за компьютер и стал писать. И стало легче, блин. Слово потрясающий доктор. Потом я выпил два стакана зеленого чая Маофенг, лег на диван и подумал, что хорошо жить. Я уже думал о чурке-наебщике как-то без злости. Он ведь, когда обслуживал другого покупателя, говорил о том, что они много платят за точку, что опять цену подняли. Его ведь, блин, тоже наебывают. Его наебывает мент, которому надо дать, наебывает хозяин рынка, в ответ наебаный наебывает меня. А я кого наебываю? Никого. У меня всё хорошо. И тем самым я себя не наебываю. Мне, правда, хорошо. Сегодня я встречусь со своей девушкой, с которой пару дней назад мы помирились. Пару-тройку раз засверлю ей влажное место, запущу своих детей в презерватив, и будет еще лучше. Я щастливый человек, сука! И меня уже не раздражал гнилой арбуз, лежащий на полу. Пусть лежит, пусть гниет дальше. Даже в процессе гниения можно найти щастье. Может быть, именно в гнили тот самый медленный рай, который люди верующие ищут в религии. Ведь гниение – это медленное горение. А горение – это солнце. А солнце – это больше, чем Бог.

На последней фразе за окном кто-то трижды выстрелил из пистолета. А потом еще один раз – контрольный. Возможно, какого-то наебщика пустили по бороде. Но я равнодушный и щастливый лежал на диване, писал этот рассказ и смотрел на гнилой с одного бока арбуз.

27 сентября 2007 года