Принцесса
Он был для них больше, чем Бог. Он был для них больше, чем учитель. Они восхищались им. Они верили ему. Он был художником забоя. Он был угольным гением. Человек - легенда. Пётр Данилович Вихрь. В 1946-м году тринадцатилетним ушастым пацаном он впервые спустился в шахту. Спустился навсегда. В семнадцать он уже выполнял стахановские нормы. В двадцать пять назначен бригадиром. Ему тогда предлагали выйти из забоя и возглавить шахту. Он наотрез отказался. Забой был его стихией. Забой был его поэзией. Забой был его жизнью. Он не представлял себе жизни без забоя. Только там он обретал покой. Там он чувствовал себя человеком. Человек-скала. Богатырь. Черномор. Вихрь. Его с 46-го года все звали по фамилии: Вихрь. Даже когда он стал бригадиром, его никто не называл Петром Даниловичем. Его продолжали звать Вихрем. Огромный, как Бог - говорили про него. Он не был человеком религиозным, но носил на груди большой железный крест. Никто ему этого не запрещал. Даже парторг помалкивал.
В 1956-м году Вихрь как положено женился. Жену звали Любовь. Любовь быстро почуяла что-то неладное. Поначалу она подозревала, что у него там в шахте какой-то роман. Потом проведала, узнала о Вихре всё и успокоилась. Оказалось, он по-настоящему влюблен не в неё, а в шахту, в забой, в уголь. Люба переосмыслила это, повертела хвостом, потеряв девственность на стороне, и ушла от Вихря, не получив должного удовольствия, как объяснила она подруге свой поступок.
- Не мужик - говорила она всем.
Но ей не верили. Люди вспоминали его богатырскую фактуру и удивлялись.
- Не может быть.
- Может.
Вихрь не больно-то расстроился. Баба с возу, кобыле легче - пробасил он лишь однажды коллегам-шахтером, вновь достав из сумки холостяцкую пайку: ломоть чёрного хлеба, кусок солёного сала и головку белого лука.
В советское время холостой бригадир был скорее исключением. Вихрь со времени первого опыта женитьбы не проявлял заметного интереса к противоположному полу. Этот вопрос один раз поднял парторг шахты, но директор многозначительно пожал плечами и спросил:
- Он что плохо трудится?
- Да нет, - отвечал парторг и хмурил пышные брови, давая тем самым понять, что он усиленно думает, анализирует, так сказать, сложившуюся ситуацию на важном коммунистическом поле.
Директор громко вздыхал, морщился, по традиции высоко поднимал правую руку и резко опускал. Мол, хватит. Все понимали этот директорский жест, это движение руки лучше любой Морзянки. Всякий раз понимали. Временами это движение руки означало - чёрт с ним, пойдет, сгодится. Иногда это воспринималось, как – решайте сами, я не имею к этому отношения, не валяй дурака, не вмешивайся, умываю руки. Движение руки сверху вниз каждый шахтер или шахтовый начальник расценивал по своему и воспринимал, кто как одобрение и рекомендацию к действию, кто как окончательный и бесповоротный запрет. Очень удобная вещь с точки зрения ответственности, мол, словами не огласил, но и не запретил, а значит - разрешил. Редко кто ошибался. Шахтеры как саперы ошибаются один раз. А дальше, либо под лавой, либо на улице в поисках другой работы. Парторг глядя на директора всё понял и больше не поднимал этого вопроса. Пётр Данилович Вихрь даже не знал о том, что кого-то может тревожить его семейное положение. Его, по крайней мере, свое семейное положение ни коим образом не беспокоило. Он был настолько погружен в себя, настолько погружен в забой… Он как будто о чём-то знал. Он как будто что-то чувствовал. Понимал то, что другие шахтеры понять не могут. Не зря его за глаза в бригаде, которую он возглавлял, называли Богом. Он, правда, был бог. Мастер своего дела, чувствующий уголь на каком-то ином уровне, чем другие. Для иных уголь - это деньги, шахта - работа. Для него же шахта была домом, а уголь - золотом. Черное золото Петра Даниловича Вихря, дядьки Черномора ежедневно выводящего из забоя своих шахтеров живыми и здоровыми.
Однако, не всё было так благополучно, как могло показаться на первый взгляд. За кажущимся равнодушием, за трудовым стоицизмом Вихря скрывалось детская наивность, мечтательность и вера в чудо. Не наигравшись в военном, послевоенном детстве, он ощущал явную потребность в чуде. Он никогда не читал книг, но в раннем детстве бабушка сказывала ему сказки про богатырей, про Крошечку-Ховрошечку и про принцессу. Он никогда и никому об этом не говорил, никого в свой секрет не посвящал, считая этот секрет глупым и смешным.
Как уже было сказано в начале, бригада его боготворила. Она шла за ним на самые сложные участки забоя. Участки, на которых гибли другие шахтеры целыми бригадами. Вихрь был всегда впереди. Большой, грозный, молчаливый, с железным крестом на груди. Шахтеры шли за ним и Бог их хранил. За 10 лет бригадирства ни один человек из бригады Петра Даниловича Вихря не пострадал, не погиб, не пропал в забое, не сломал руку или ногу. Максимум, какое ЧП могло произойти во время их смены, это легкий ушиб или падение. И то по неосторожности. Однажды один молокосос ударился лицом о стену, а в следующий раз другой сопляк запнулся и, упав, разбил лицо. Вот и все ЧП, о которых даже не сообщали наверх. Команда Вихря была сплоченной и дружной. Немногословность бригадира бригада воспринимала как показатель хорошей работы. В ответ они старались быть исполнительными и не подводить Бога. Стоит отметить, что бригада у Вихря подобралась, что надо. Люди сильные, выносливые и такие же немногословные. Когда они чёрные от угля выходили из забоя, находились люди, которые, кто с восхищением, кто с завистью, замечали:
- Дядька Черномор...
- Ага, и 33 комсомольца...
- Бог с крестом…
За 10 лет своего бригадирства Вихрь ни одного дня не провел на больничном. Наверху удивлялись его энергии и здоровью. Подозрительный парторг хотел было рассказать директору о своих размышлениях насчет Вихря, но, вспомнив директорский взмах рукой, передумал. Он съездил в КГБ, положил докладную и поведал о том, в чем был уверен практически на сто процентов или на девяносто девять. Там он рассказал, что, по всей видимости, Вихрь нашел в шахте какую-то тайную линию связи с Америкой, вероятнее всего с Аляской, и сообщает туда какие-то секретные данные.
- Капиталистам же тоже кокс нужен... Есть у меня подозрение, что Вихрь предатель Родины, - выдал парторг, демонстративно нахмурив пышные брови.
Он специально каждое утро расческой теребил свои брови, делал их более пышными и при нужных обстоятельствах эффективно ими орудовал.
- Как Брежнев, - только однажды признался своей жене, которая, пока он ходил по собраниям, изменяла ему с директором шахты.
Директор шахты до женского пола мужик был очень охочий. И пользовал всё, что попадается под руку. Секретаршу Надю, главврача Веру, повара столовой Риму, жену парторга Сашу, сестру инженера Аню, сестру сестры инженера Юлю... Ходили слухи про самого инженера, про их отношения с директором… Но это были только слухи. В любом случае похождения директора шахты - это отдельный разговор, имеющий посредственное значение в нынешнем рассказе. Речь ведь идет даже не о парторге. Тем более его персона еще менее достойна описания. О нем, если что-то сложить, то – в аккурат – лишь анекдот с обсценной лексикой. Больше о нём рассказывать нечего. Ибо человеком он был омерзительным и морально неполноценным. Любил спрятаться в женском туалете и рассматривать как дамы справляют нужду. Особенно его возбуждало, когда они делали это по-большому. На этом пока достаточно о парторге.
Так вот. В КГБ, конечно, поставили галочку на персоне Петра Даниловича Вихря, но как-то не пошло особо дальше дело. Бредовая идея – общаться через шахту с агентами США. А через год чекисты заинтересовались самим парторгом и его отношениями с директором, и хотели уже что-то возбудить или поставить в известность областное руководство, но передумали, ибо лениво стало, как заметил один старый чекист, наливая себе рюмочку коньяку. В любом случае, для Вихря всё закончилось благополучно. О чем он опять-таки даже и не подозревал.
Газет он не читал, телевизора, что быстро вошли в моду, не смотрел, что происходит вокруг, в городе его не интересовало. Однажды, когда ему стали рассказывать про парторга, который прячется в женском туалете и рассматривает потом фекалии. Все громко смеялись. Он молча посмотрел в глаза рассказывающему, а потом не вникая буркнул:
- Не знаю.
Молодой парень воспринял это как вопрос и кратко поведал, кто такой парторг, как выглядит, чем занимается на шахте, но Вихрь не дослушал и вышел из помещения. Нужно сказать еще, что Вихрь не любил лишних разговоров. Всё, что не касалось забоя его не касалось. Тем более сегодня, когда в 16 часов 37 минут (время он зафиксировал точно) в забое в районе пласта № 235 бригадир Вихрь нарвался на что-то любопытное.
- Не уголь, - подумал он, - Металл. Да, металл, - постучал он, - Либо керамика.
Полчаса работы и он добрался, вынул из недр земли полутора метровый цилиндр из неизвестного ему материала. В этот момент на участке он был один. Цилиндр запечатан с обоих сторон. Оскоблив от угля, камешков, пыли, грязи, он перекатил его в укромное место, подумал:
- Как огромный термос.
И накрыл брезентом. Ай да находка! Ай да Вихрь!
На следующее утро, выйдя на смену, он сразу же вернулся к цилиндру, откинул брезент и стал искать место, где можно его открыть, хоть какую-нибудь зацепку, краешек или трещинку... В этот день он не смог открыть цилиндра, сколько не пытался. Топором, лопатой...
- Если вытащить его наружу, там можно бензорезом или еще чем попробовать - подумал он, но тут же отмел эту идею, так как о его находке сразу же все узнают.
А это была именно его находка, его чудо, которого он ждал столько лет, со времен тяжелого детства 40-х, со времен бабушкиных сказок.
Спустя выходные он, вооружившись новыми орудиями: зубилом и большим молотом, снова вернулся к своей находке. И опять цилиндр не поддался Вихрю.
Через день бессонной ночью лежа в своей постели Вихрь придумал спустить цилиндр в двухсотметровый выработанный бремсберг, уходящий вниз в темноту под уклоном. Он надеялся, что от удара цилиндр расколется на куски и он, наконец, увидит, что там внутри. Все предыдущие годы он ни разу ни одной ночи не страдал бессонницей. Спал всегда, как младенец. Ложился в одиннадцать, вставал в шесть. Всю ночь тихо спал как убитый в одной позе. А сегодня он впервые в жизни мучился без сна. О, господи!.. Два раз ходил пить воду, три раза бегал в туалет. Первый раз в жизни он пожалел о том, что дома нет ни одной таблетки. Сейчас бы снотворного. Проворочался с одного бока на другой до пяти часов утра. И на час заснул. В шесть ноль-ноль он пришел в себя разбитый и уставший. Ему никогда не снились сны, а в этот безумный час что-то только не приснилось. Как назло снилось то, чего он совсем не любил, о чем он не хотел вспоминать и тем более думать. Ему снилась жена Люба в кровавом свадебном платье, которая изменяла ему с директором шахты, ему снился парторг, который улыбаясь рассматривал фекалии, брал их в руки, потом доставал большую ложку и ел. Ему снилось черти что. И самое главное, ему снилась принцесса из бабушкиной сказки, которую обязательно нужно было освободить из этого проклятого заколдованного цилиндра. Ночь прошла плохо - подумал он. И стал собираться на шахту. Сегодня я непременно вскрою этот цилиндр.
Он ехал в шахтерском автобусе и вспоминал сны, которые снились на протяжении безумного часа. Его не волновала жена, которая спала с директором, его не волновал парторг, евший говно, его беспокоила судьба принцессы. Он как маленький мальчик, детство которого не закончилось в 40-х, верил, что он непременно кого-то освободит. Он ни кого из своей бригады не хотел призывать на помощь. Он должен освободить её сам. Своими силами. Он же сильный. Он же может. Он же Бог, как называли его в бригаде. Черномор, как шутили на поверхности. Вихрь, ты сможешь!
Он спустился в забой, добрался до своего цилиндра, прикатил его к бремсбергу и толкнул вниз. Цилиндр покатился, стал набирать скорость. Вихрь сразу же начал спускаться следом, не выпуская из вида цилиндр. Он видел, как красиво, сначала медленно, потом быстро катится цилиндр. Пётр Данилович Вихрь торопился спасти свою фею, свою волшебницу, свою принцессу. Он должен был её спасти. Почему её? Потому что это была его сказка. И у этой сказки должен быть счастливый финал.
Когда цилиндр исчез в темноте в голове Вихря промелькнула мысль - а вдруг это бомба времен второй мировой. Он остановился на полпути и стал светить фонарем вперёд.
Цилиндр со всего маху ударился о стену. Вихрь закрыл глаза. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Цилиндр не взорвался. Всё верно. Откуда авиационная бомба может быть в Кузбассе. Спеши навстречу своему счастью, Вихрь! Вперёд! Богатырь!
Он светил фонариком вперёд и спускался к своей находке, к своему цилиндру, который укатился вниз и судя по всему раскололся на куски. Вихрь добежал до конца выработанного бремсберга. Дальше была стена породы. Отдышался и осветил то место, где мог лежать цилиндр. Цилиндр и вправду раскололся на куски. А под кусками неизвестного материала лежало маленькое иссушенное тельце. Практически череп и кости под кожей. И венец из неизвестного металла.
Когда в шахту спустилась милиция, Пётр Данилович Вихрь давал показания. Через три дня из Москвы прилетели специалисты, ученые. Вихрь рассказывал им, что случилось, как это произошло.
- Трогали ли вы её руками? - спросила молодая красивая Ирина Федоровна, так она представилась.
Профессор Ирина Федоровна поразила всех своей красотой. И даже прежде равнодушный Вихрь и тот при виде её красы слегка выпучивал глаза и неожиданно начинал заикаться, чего ранее за ним замечено не было.
- Вы трогали её руками? - еще раз задала вопрос Ирина Федоровна.
- Нет, не знаю, - путался в словах Вихрь, глядя в её зеленые глаза.
Только сейчас он понял, что благодаря этому цилиндру нашел свою принцессу, которую искал с 40-х годов, будучи еще мальчиком. Он каждый день спускался в шахту и искал её. На глубине 1500 метров, десятки километров горной выработки, в каждом пласте каменного угля он искал свою принцессу, свою сказку, свою мечту. Когда в 56-м появилась Люба, он уже на следующее утро понял, Люба не его принцесса. Понял и решил, любить Любу он не будет. Что любить её он не сможет. Не способен. Так думал он тогда. А сегодня, глядя на профессора из Москвы, на зеленоглазую Ирину Федоровну, для которой он нашел эту иссушенную женщину в венце из неизвестного металла, он понял, что свою шахтерскую жизнь прожил не зря. Не зря он пропахал десятки километров выработки. Всё это не зря. Он нашел то, что искал. Его счастье лежало на глубине 1500 метров, в старом цилиндре. Цилиндр раскололся и возникла она. Ирина Федоровна. Женщина с зелёными глазами.
- Я напишу о вас, о том, что это вы нашли её, - с улыбкой сказала Ирина Федоровна.
- Ага, - кивнул головой Вихрь и глупо улыбнулся.
Ирина Федоровна пожала ему руку. Вихрь которую ночь не спал, думал об Ирине Федоровне, вспоминал её запах (вкуснее этих духов он никогда ничего не нюхал), зелёные глаза, рукопожатие. Думал о ней, мечтал. Представлял её груди, ноги, живот. В этом мире для Вихря ничего больше не существовало. Он понял, в чём смысл его жизни. Понял, что он искал и чего нашёл.
Через неделю, забрав иссушенное временем тело с собой, Ирина Федоровна улетела в Москву.
А Пётр Данилович Вихрь впервые за многие годы заболел и через два дня скоропостижно скончался от неизвестной болезни. Умер с улыбкой на устах. Бригада на руках несла его до самого кладбища. Они хоронили Бога. Тридцать три богатыря несли своего Черномора к последней точке, к его последней маленькой штольне, к его могиле.
- Ему будет хорошо под землей, - сказал один из шахтеров, бросив в могилу символическую горстку земли.
Сергей Решетников © 2012
В 1956-м году Вихрь как положено женился. Жену звали Любовь. Любовь быстро почуяла что-то неладное. Поначалу она подозревала, что у него там в шахте какой-то роман. Потом проведала, узнала о Вихре всё и успокоилась. Оказалось, он по-настоящему влюблен не в неё, а в шахту, в забой, в уголь. Люба переосмыслила это, повертела хвостом, потеряв девственность на стороне, и ушла от Вихря, не получив должного удовольствия, как объяснила она подруге свой поступок.
- Не мужик - говорила она всем.
Но ей не верили. Люди вспоминали его богатырскую фактуру и удивлялись.
- Не может быть.
- Может.
Вихрь не больно-то расстроился. Баба с возу, кобыле легче - пробасил он лишь однажды коллегам-шахтером, вновь достав из сумки холостяцкую пайку: ломоть чёрного хлеба, кусок солёного сала и головку белого лука.
В советское время холостой бригадир был скорее исключением. Вихрь со времени первого опыта женитьбы не проявлял заметного интереса к противоположному полу. Этот вопрос один раз поднял парторг шахты, но директор многозначительно пожал плечами и спросил:
- Он что плохо трудится?
- Да нет, - отвечал парторг и хмурил пышные брови, давая тем самым понять, что он усиленно думает, анализирует, так сказать, сложившуюся ситуацию на важном коммунистическом поле.
Директор громко вздыхал, морщился, по традиции высоко поднимал правую руку и резко опускал. Мол, хватит. Все понимали этот директорский жест, это движение руки лучше любой Морзянки. Всякий раз понимали. Временами это движение руки означало - чёрт с ним, пойдет, сгодится. Иногда это воспринималось, как – решайте сами, я не имею к этому отношения, не валяй дурака, не вмешивайся, умываю руки. Движение руки сверху вниз каждый шахтер или шахтовый начальник расценивал по своему и воспринимал, кто как одобрение и рекомендацию к действию, кто как окончательный и бесповоротный запрет. Очень удобная вещь с точки зрения ответственности, мол, словами не огласил, но и не запретил, а значит - разрешил. Редко кто ошибался. Шахтеры как саперы ошибаются один раз. А дальше, либо под лавой, либо на улице в поисках другой работы. Парторг глядя на директора всё понял и больше не поднимал этого вопроса. Пётр Данилович Вихрь даже не знал о том, что кого-то может тревожить его семейное положение. Его, по крайней мере, свое семейное положение ни коим образом не беспокоило. Он был настолько погружен в себя, настолько погружен в забой… Он как будто о чём-то знал. Он как будто что-то чувствовал. Понимал то, что другие шахтеры понять не могут. Не зря его за глаза в бригаде, которую он возглавлял, называли Богом. Он, правда, был бог. Мастер своего дела, чувствующий уголь на каком-то ином уровне, чем другие. Для иных уголь - это деньги, шахта - работа. Для него же шахта была домом, а уголь - золотом. Черное золото Петра Даниловича Вихря, дядьки Черномора ежедневно выводящего из забоя своих шахтеров живыми и здоровыми.
Однако, не всё было так благополучно, как могло показаться на первый взгляд. За кажущимся равнодушием, за трудовым стоицизмом Вихря скрывалось детская наивность, мечтательность и вера в чудо. Не наигравшись в военном, послевоенном детстве, он ощущал явную потребность в чуде. Он никогда не читал книг, но в раннем детстве бабушка сказывала ему сказки про богатырей, про Крошечку-Ховрошечку и про принцессу. Он никогда и никому об этом не говорил, никого в свой секрет не посвящал, считая этот секрет глупым и смешным.
Как уже было сказано в начале, бригада его боготворила. Она шла за ним на самые сложные участки забоя. Участки, на которых гибли другие шахтеры целыми бригадами. Вихрь был всегда впереди. Большой, грозный, молчаливый, с железным крестом на груди. Шахтеры шли за ним и Бог их хранил. За 10 лет бригадирства ни один человек из бригады Петра Даниловича Вихря не пострадал, не погиб, не пропал в забое, не сломал руку или ногу. Максимум, какое ЧП могло произойти во время их смены, это легкий ушиб или падение. И то по неосторожности. Однажды один молокосос ударился лицом о стену, а в следующий раз другой сопляк запнулся и, упав, разбил лицо. Вот и все ЧП, о которых даже не сообщали наверх. Команда Вихря была сплоченной и дружной. Немногословность бригадира бригада воспринимала как показатель хорошей работы. В ответ они старались быть исполнительными и не подводить Бога. Стоит отметить, что бригада у Вихря подобралась, что надо. Люди сильные, выносливые и такие же немногословные. Когда они чёрные от угля выходили из забоя, находились люди, которые, кто с восхищением, кто с завистью, замечали:
- Дядька Черномор...
- Ага, и 33 комсомольца...
- Бог с крестом…
За 10 лет своего бригадирства Вихрь ни одного дня не провел на больничном. Наверху удивлялись его энергии и здоровью. Подозрительный парторг хотел было рассказать директору о своих размышлениях насчет Вихря, но, вспомнив директорский взмах рукой, передумал. Он съездил в КГБ, положил докладную и поведал о том, в чем был уверен практически на сто процентов или на девяносто девять. Там он рассказал, что, по всей видимости, Вихрь нашел в шахте какую-то тайную линию связи с Америкой, вероятнее всего с Аляской, и сообщает туда какие-то секретные данные.
- Капиталистам же тоже кокс нужен... Есть у меня подозрение, что Вихрь предатель Родины, - выдал парторг, демонстративно нахмурив пышные брови.
Он специально каждое утро расческой теребил свои брови, делал их более пышными и при нужных обстоятельствах эффективно ими орудовал.
- Как Брежнев, - только однажды признался своей жене, которая, пока он ходил по собраниям, изменяла ему с директором шахты.
Директор шахты до женского пола мужик был очень охочий. И пользовал всё, что попадается под руку. Секретаршу Надю, главврача Веру, повара столовой Риму, жену парторга Сашу, сестру инженера Аню, сестру сестры инженера Юлю... Ходили слухи про самого инженера, про их отношения с директором… Но это были только слухи. В любом случае похождения директора шахты - это отдельный разговор, имеющий посредственное значение в нынешнем рассказе. Речь ведь идет даже не о парторге. Тем более его персона еще менее достойна описания. О нем, если что-то сложить, то – в аккурат – лишь анекдот с обсценной лексикой. Больше о нём рассказывать нечего. Ибо человеком он был омерзительным и морально неполноценным. Любил спрятаться в женском туалете и рассматривать как дамы справляют нужду. Особенно его возбуждало, когда они делали это по-большому. На этом пока достаточно о парторге.
Так вот. В КГБ, конечно, поставили галочку на персоне Петра Даниловича Вихря, но как-то не пошло особо дальше дело. Бредовая идея – общаться через шахту с агентами США. А через год чекисты заинтересовались самим парторгом и его отношениями с директором, и хотели уже что-то возбудить или поставить в известность областное руководство, но передумали, ибо лениво стало, как заметил один старый чекист, наливая себе рюмочку коньяку. В любом случае, для Вихря всё закончилось благополучно. О чем он опять-таки даже и не подозревал.
Газет он не читал, телевизора, что быстро вошли в моду, не смотрел, что происходит вокруг, в городе его не интересовало. Однажды, когда ему стали рассказывать про парторга, который прячется в женском туалете и рассматривает потом фекалии. Все громко смеялись. Он молча посмотрел в глаза рассказывающему, а потом не вникая буркнул:
- Не знаю.
Молодой парень воспринял это как вопрос и кратко поведал, кто такой парторг, как выглядит, чем занимается на шахте, но Вихрь не дослушал и вышел из помещения. Нужно сказать еще, что Вихрь не любил лишних разговоров. Всё, что не касалось забоя его не касалось. Тем более сегодня, когда в 16 часов 37 минут (время он зафиксировал точно) в забое в районе пласта № 235 бригадир Вихрь нарвался на что-то любопытное.
- Не уголь, - подумал он, - Металл. Да, металл, - постучал он, - Либо керамика.
Полчаса работы и он добрался, вынул из недр земли полутора метровый цилиндр из неизвестного ему материала. В этот момент на участке он был один. Цилиндр запечатан с обоих сторон. Оскоблив от угля, камешков, пыли, грязи, он перекатил его в укромное место, подумал:
- Как огромный термос.
И накрыл брезентом. Ай да находка! Ай да Вихрь!
На следующее утро, выйдя на смену, он сразу же вернулся к цилиндру, откинул брезент и стал искать место, где можно его открыть, хоть какую-нибудь зацепку, краешек или трещинку... В этот день он не смог открыть цилиндра, сколько не пытался. Топором, лопатой...
- Если вытащить его наружу, там можно бензорезом или еще чем попробовать - подумал он, но тут же отмел эту идею, так как о его находке сразу же все узнают.
А это была именно его находка, его чудо, которого он ждал столько лет, со времен тяжелого детства 40-х, со времен бабушкиных сказок.
Спустя выходные он, вооружившись новыми орудиями: зубилом и большим молотом, снова вернулся к своей находке. И опять цилиндр не поддался Вихрю.
Через день бессонной ночью лежа в своей постели Вихрь придумал спустить цилиндр в двухсотметровый выработанный бремсберг, уходящий вниз в темноту под уклоном. Он надеялся, что от удара цилиндр расколется на куски и он, наконец, увидит, что там внутри. Все предыдущие годы он ни разу ни одной ночи не страдал бессонницей. Спал всегда, как младенец. Ложился в одиннадцать, вставал в шесть. Всю ночь тихо спал как убитый в одной позе. А сегодня он впервые в жизни мучился без сна. О, господи!.. Два раз ходил пить воду, три раза бегал в туалет. Первый раз в жизни он пожалел о том, что дома нет ни одной таблетки. Сейчас бы снотворного. Проворочался с одного бока на другой до пяти часов утра. И на час заснул. В шесть ноль-ноль он пришел в себя разбитый и уставший. Ему никогда не снились сны, а в этот безумный час что-то только не приснилось. Как назло снилось то, чего он совсем не любил, о чем он не хотел вспоминать и тем более думать. Ему снилась жена Люба в кровавом свадебном платье, которая изменяла ему с директором шахты, ему снился парторг, который улыбаясь рассматривал фекалии, брал их в руки, потом доставал большую ложку и ел. Ему снилось черти что. И самое главное, ему снилась принцесса из бабушкиной сказки, которую обязательно нужно было освободить из этого проклятого заколдованного цилиндра. Ночь прошла плохо - подумал он. И стал собираться на шахту. Сегодня я непременно вскрою этот цилиндр.
Он ехал в шахтерском автобусе и вспоминал сны, которые снились на протяжении безумного часа. Его не волновала жена, которая спала с директором, его не волновал парторг, евший говно, его беспокоила судьба принцессы. Он как маленький мальчик, детство которого не закончилось в 40-х, верил, что он непременно кого-то освободит. Он ни кого из своей бригады не хотел призывать на помощь. Он должен освободить её сам. Своими силами. Он же сильный. Он же может. Он же Бог, как называли его в бригаде. Черномор, как шутили на поверхности. Вихрь, ты сможешь!
Он спустился в забой, добрался до своего цилиндра, прикатил его к бремсбергу и толкнул вниз. Цилиндр покатился, стал набирать скорость. Вихрь сразу же начал спускаться следом, не выпуская из вида цилиндр. Он видел, как красиво, сначала медленно, потом быстро катится цилиндр. Пётр Данилович Вихрь торопился спасти свою фею, свою волшебницу, свою принцессу. Он должен был её спасти. Почему её? Потому что это была его сказка. И у этой сказки должен быть счастливый финал.
Когда цилиндр исчез в темноте в голове Вихря промелькнула мысль - а вдруг это бомба времен второй мировой. Он остановился на полпути и стал светить фонарем вперёд.
Цилиндр со всего маху ударился о стену. Вихрь закрыл глаза. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Цилиндр не взорвался. Всё верно. Откуда авиационная бомба может быть в Кузбассе. Спеши навстречу своему счастью, Вихрь! Вперёд! Богатырь!
Он светил фонариком вперёд и спускался к своей находке, к своему цилиндру, который укатился вниз и судя по всему раскололся на куски. Вихрь добежал до конца выработанного бремсберга. Дальше была стена породы. Отдышался и осветил то место, где мог лежать цилиндр. Цилиндр и вправду раскололся на куски. А под кусками неизвестного материала лежало маленькое иссушенное тельце. Практически череп и кости под кожей. И венец из неизвестного металла.
Когда в шахту спустилась милиция, Пётр Данилович Вихрь давал показания. Через три дня из Москвы прилетели специалисты, ученые. Вихрь рассказывал им, что случилось, как это произошло.
- Трогали ли вы её руками? - спросила молодая красивая Ирина Федоровна, так она представилась.
Профессор Ирина Федоровна поразила всех своей красотой. И даже прежде равнодушный Вихрь и тот при виде её красы слегка выпучивал глаза и неожиданно начинал заикаться, чего ранее за ним замечено не было.
- Вы трогали её руками? - еще раз задала вопрос Ирина Федоровна.
- Нет, не знаю, - путался в словах Вихрь, глядя в её зеленые глаза.
Только сейчас он понял, что благодаря этому цилиндру нашел свою принцессу, которую искал с 40-х годов, будучи еще мальчиком. Он каждый день спускался в шахту и искал её. На глубине 1500 метров, десятки километров горной выработки, в каждом пласте каменного угля он искал свою принцессу, свою сказку, свою мечту. Когда в 56-м появилась Люба, он уже на следующее утро понял, Люба не его принцесса. Понял и решил, любить Любу он не будет. Что любить её он не сможет. Не способен. Так думал он тогда. А сегодня, глядя на профессора из Москвы, на зеленоглазую Ирину Федоровну, для которой он нашел эту иссушенную женщину в венце из неизвестного металла, он понял, что свою шахтерскую жизнь прожил не зря. Не зря он пропахал десятки километров выработки. Всё это не зря. Он нашел то, что искал. Его счастье лежало на глубине 1500 метров, в старом цилиндре. Цилиндр раскололся и возникла она. Ирина Федоровна. Женщина с зелёными глазами.
- Я напишу о вас, о том, что это вы нашли её, - с улыбкой сказала Ирина Федоровна.
- Ага, - кивнул головой Вихрь и глупо улыбнулся.
Ирина Федоровна пожала ему руку. Вихрь которую ночь не спал, думал об Ирине Федоровне, вспоминал её запах (вкуснее этих духов он никогда ничего не нюхал), зелёные глаза, рукопожатие. Думал о ней, мечтал. Представлял её груди, ноги, живот. В этом мире для Вихря ничего больше не существовало. Он понял, в чём смысл его жизни. Понял, что он искал и чего нашёл.
Через неделю, забрав иссушенное временем тело с собой, Ирина Федоровна улетела в Москву.
А Пётр Данилович Вихрь впервые за многие годы заболел и через два дня скоропостижно скончался от неизвестной болезни. Умер с улыбкой на устах. Бригада на руках несла его до самого кладбища. Они хоронили Бога. Тридцать три богатыря несли своего Черномора к последней точке, к его последней маленькой штольне, к его могиле.
- Ему будет хорошо под землей, - сказал один из шахтеров, бросив в могилу символическую горстку земли.
Сергей Решетников © 2012
- 18.04.2015