Глава 12 «Мама Тамара»

Перед этим вы читали главу 11 «Танкист». Если не читали - почитайте.

Джон крепко спал, когда у нему приехала мама Тамара.
Большая соломенная шляпа на голове, белое кружевное платье средней длины, розовые перчатки в тон туфлям на невысокой шпильке. Тамара вальяжно передвигалась по дому, оставляя за собой шлейф из аромата своих духов. Она поцеловала заспанного Джона в щеку, коротко сказала:
— Привет.

Пока Джон умывался и чистил зубы, она налила себе бокал красного вина, села в кресло и задумалась.
Когда Джон вошел в комнату, Тамара сразу спросила:
— Какую еду ты заказываешь?
Джон, не раздумывая, сказал:
— Шляпа тебе очень идет.
Она настаивала:
— И всё-таки?
Тот сел на диван напротив и, глубоко вздохнув, ответил:
— В «Обжорке».
Она подчёркнуто ахнула, схватилась за голову и театрально возмутилась:
— Боже мой, Джон! Джон Хулиган, ты офицер! Ты — офицер армии Новой Русской Колумбии! Герой! И ты... ты... — подбирала она слова.
— Жру, — он попытался угадать то, чему она искала определение.
Но Тамара, наигранно взмахнув рукой, красиво парировала:
— Питаешься. Питаешься... черт-те чем! Совсем себя не бережешь. Что ты там заказываешь?
— Пиццу.
Мама закатила глаза и изобразила обморок:
— Это ужасно. Одну пиццу?
— Иногда две.
Тамара встала на ноги, инсценировала, что стреляется из воображаемого пистолета и почему-то изобразила два выстрела... Бах! Бах! Два.
Как будто кто-то стреляется с двух выстрелов. Джон сделал на этом акцент. Он всегда обращал на такие вещи внимание. Особенно когда дело касалось выстрелов, пусть даже воображаемых. Но он не стал пререкаться, учитывая то, что мама «пилила» его всего один раз в месяц. «Пилить» — это было ее темой. Она «пилила», он терпел.
Джон краем глаза взглянул на огромный двухметровый сейф, в котором у него хранилось оружие, и продолжил:
— Еще котлеты с картошкой... ем.
— Джончик! Ну, Джон! Любимый мой! — эффектно красовалась мама Тамара. И выглядело это так, будто Джон ее непослушный любовник, а она его хлопотливая возлюбленная.
— Мясо не сочетается с картошкой, — продолжила она, пристально посмотрев на себя в зеркало, и провела пальцами вдоль нижнего века, как бы разглаживая морщины, и шепотом добавила: — Так не хочется стареть.
— Зато вкусно, — смиренно сказал Хулиган.
— Ты самоубийца, Джон, — в полный голос произнесла она.
— Мама! — не выдержал он.
Тамара жестом остановила его, повернулась лицом к зеркалу, бросив взор на свое отражение, а потом на распоясавшегося сына:
— Джон, не называй меня мамой! Никогда! Особенно при Алексее.

Хулиган откинулся на спинку дивана и кивнул головой:
— Хорошо… Тамара. А что мой новый папа? Всё еще моет золото?
Та улыбнулась:
— Джон, ты такой шутник. Алёша, кстати, очень хорошо к тебе относится. К тому же он не моет золото. Мыл золото Илюша. — При этом она глубоко вздохнула, закатив глаза.
— Тамара, ты очень изменилась за последние годы, — вдруг серьезно сказал Джон.
Мама взглянула в зеркало еще раз. Джон стал успокаивать её:
— Нет-нет. Ты прекрасно выглядишь. Пластические хирурги делают чудеса.
Тамара вновь села в кресло, положив ногу на ногу.
— Это я тебе хотела сказать, что ты очень изменился за последние годы, Джон.
— Но я тебе первый сказал.
— Я умнее тебя! — она эффектно взмахнула рукой.
— Хорошо… Тамара.
Она задумалась, готовилась что-то сказать, опять долго смотрелась в зеркало... Поправила платье, шляпу, улыбнулась и, сделав глоток вина, перешла к самому главному:
— Когда ты, наконец, женишься, Джон?
— Вы как будто все сговорились! — покраснел Джон.
Мама театрально рассердилась:
— Прекрати! Ты невыносим. Время идет. На тебе может закончится род Хулиганов. Этого никак нельзя допустить. Дедушка Иван Иванович... на том свете... тебя... не простит.
Джон поднялся с дивана, подошел к маме, сел рядом с ней на стул и спросил:
— А дедушка Степан Васильевич, который умер от запоев, меня простит? Или ему фиолетово?
— Этот не в счет. Так же тебя не простит дедушка Василий Иванович, который прославил род Хулиганов.
— Слышал я от папы: дед насиловал немецких радисток. Бросил двух малолетних детей в Польше. И смотрел, как умирает фашист с отрезанным ухом...
— Но ведь в твоем прадеде было и много положительного.
— Я знаю. Я всё это знаю. Я сам воюю... Тамара.
Она погрозила ему пальцем. Джон замолчал, приготовился слушать. Тамара учительским тоном продолжила:
— Он участвовал в освобождении финского коммуниста Тойво Антикайнена, подбил три фашистских «Тигра» в сражении под Прохоровкой. Он кавалер всех орденов Славы.
— Я знаю, Тамара.
Она демонстративно глубоко вздохнула, слегка закатила глазки, глотнула вина, посмотрела на сына и спросила:
— Почему ты не женишься? И не родишь себе маленького Хулиганчика?
Джон хмыкнул и задумался. Он никак не ожидал подобного вопроса от мамы Тамары. И еще... почему в мыслях он всегда называет ее «мамой Тамарой»? Как будто бы еще была какая-то другая мама. Конечно же, другой не было. Была эта. Любимая и слегка двинутая. Может быть даже — не слегка. Годы берут свое. Джон звучно отхлебнул из стакана и ответил:
— Как-то не получается... по любви...
— Так влюбись! — воскликнула та и вскочила с кресла.
Джон развел руками и смолчал. Тамара посмотрела на себя в зеркало, поправила шляпу, сняла перчатки, положила на колени и шепотом спросила:
— А может, тебе к андрологу-сексопатологу обратиться?
Хулиган встал, раздраженно махнул рукой и возмутился:
— Мам, ну ты о чем говоришь?! К андрологу?!
— Я тебя просила не называть меня «мамой»!
Джон прикрыл глаза рукой и проговорил:
— Ты с ума сошла. У меня всё в порядке. У меня есть женщины… вернее, были…
— Вот именно — были. Как давно?
Он убрал руку от лица, присел на край стула и задал вопрос:
— Тебя интересует моя половая жизнь? Или внуки?
Тамара снова села на кресло, положила ногу на ногу и ушла в оборону.
— Внуки.

Джон с заговорщической улыбкой спросил:
— Как они тебя будут называть? Тоже Тамара?
Но та, скрестив руки на груди, спокойно парировала:
— Разберемся. Ты сначала сделай... сделай мне двух маленьких Хулиганов, потом посмотрим, как они меня будут называть.
— Ну а ты почему сделала только одного Хулигана?
Она вскочила на ноги, изобразила строгое лицо и бросила:
— Ты будешь пререкаться с матерью?!
— С Тамарой, а не с матерью, — глядя в глаза, ответил Джон.
Она подошла к зеркалу, достала из сумочки помаду, подкрасила губы и сказала:
— Ну всё, хватит уже грубить. У тебя ПТСР, товарищ майор. Явные признаки посттравматического стрессового расстройства. — Положила помаду обратно и продолжила: — К твоему сведению, я родила всего одного Хулигана, потому что время было тяжелое. Эпоха Безвременья была. Отец твой долго... очень долго искал себя… — застыв с блаженной улыбкой, она вдруг на несколько секунд замечталась. — Он так долго себя искал… Мой любимый… лучший… мужчина... О, боже...
В такие секунды в ней что-то менялось, как будто в телевизоре включалась хорошая добрая программа, которая, как «Спокойной ночи, малыши» в далеком детстве, быстро заканчивалась... В эти моменты в ней просыпалась та мама, которая ему, маленькому, читала Библию, которая обещала ему, что он обязательно покорит весь мир... Однако оказалось, что мир покорять не интересно. Оказалось, что он тупо подсажен, что без войны он, как без наркотика... жить не может... И он тут же вспомнил, как мама несколько минут назад театрально стрелялась двумя выстрелами в голову...
— Кто так стреляется? — произнес он вслух неожиданно для себя.
— Ты о чем? — удивилась мама.
Джон опомнился и едва слышно пробормотал:
— Ладно, Тамара, замяли.
— Что значит — "замяли"?! — подошла она к нему настолько близко, что он почувствовал не только крепкий аромат лавандовых духов, но и винный запах ее дыхания.
— Закончили. Давай чего-нибудь закажем в «Обжорке». Хоть разговеешься. Поешь нормальной пищи. А? — с надеждой взглянул на нее Джон.
— Что там можно заказать? — с притворным равнодушием поинтересовалась она.
Джон стал радостно перечислять:
— Котлеты... с картошкой. Борщ. Голубцы. Ну... там... Оладушки со сметаной. Пельмени... Ну...
Тамара, глубоко вздохнув, спросила:
— А с чем пельмени?
— С мясом.
Она махнула рукой и с улыбкой выдала:
— А-а-а! Была не была! Да-авай зарядим по порции пельмешков. Пока Алешка не видит, — и громко заразительно засмеялась.
И Джон присоединился к этому смеху, а немного погодя полюбопытствовал:
— Твой Алешка мясо совсем не жрет, что ли? А? И рыбу?
— И даже рыбу. Но «жрет» — плохое слово.
— Бедный Алешка. Дал же бог отчима. А у него... это… всё… там… — показывал Джон рукой в область своего паха, — работает? А?
Тамара демонстративно нахмурилась и слегка прикрикнула:
— Не говори так! Не смей на такие темы говорить с мамой!

— Хорошо… мама. Мне больше нравится называть тебя «мамой».
Тамара приготовилась что-то сказать, какое-то время думала... Махнула рукой, подошла к зеркалу... Ее глаза блестели от слез...
Потом она взяла себя в руки, натянула перчатки, поманила Джона пальцем и тихо сказала:
— Мы сейчас полетим на Шпицберген… Я тебя познакомлю... с красивейшей женщиной. Закачаешься. Царская кровь.
— Откуда кровь царская? От Путина, что ли?
— От Романовых.
— Прямо сейчас полетим?
— Прямо сейчас.
— Ладно. Посмотрим, что там за царевна-лягушка, — с улыбкой сказал Джон. — Мне полезно влюбиться.
Тамара услышала последнюю фразу, театрально взмахнула руками и вскрикнула:
— Прекрасные слова, Джон! Я на тебя определенно положительно влияю.
— Это правда, мама.
Подходя к выходу, Тамара остановилась у зеркала и ткнула в отражение пальцем:
— У тебя все зеркала неправильно меня показывают. Неудачные.

— Разве? — удивился Джон и посмотрел на свое отражение. — Никогда не замечал.
— Поменяй зеркала.
— Хорошо, — улыбнулся Джон.
И они вышли на улицу.

Далее читать следующую главу романа «Реалити-шоу ВОЙНА», глава 13, «Царская кровь»

Купить книгу Сергея Решетникова Реалити-шоу ВОЙНА, 260 графических иллюстраций.