36 глава «Предатель»

Перед этим вы читали главу 35 «Киклопа Лихов-Ли». Если не читали - почитайте.

Как много нового узнал о себе Джон Хулиган, когда прочел первые пространные — и преувеличенные — статьи в интернет-новостях. «Предатель, у которого руки по локоть в крови», «государственный преступник», «военный законоотступник» «Джон Хулиган — извращенец, зоофил», «Человек-пружина — иуда», «любовник первой ладонницы», «называли героем, оказался злодеем» — и так далее. Сетевые телепередачи извергали потоки праведного возмущения. Блоггеры изливались желчью. За один день время славы сменилось временем позора.
— Что это такое, сынок? — в слезах кричала по встроенному в салоне быстролета видеотелефону мама Тамара.
— Я не знаю, — отвечал Джон, сидя за штурвалом. — Ты сейчас где?
— В Сибири.
— Значит, улетай оттуда. Улетай в Африку. В Египет. Куда-нибудь.
Тамара продолжала рыдать:
— На мою дверь вылили ведро говна! Мне нужны деньги, сынок.
— Все мои счета в Новой Русской Колумбии заблокированы. У меня не осталось ничего.
— Но что мне делать? Кто будет убирать говно?
— Не знаю, мама.
Джон приземлился в районе Лесосибирска, который вчера контролировали солдаты НРК. Здесь, как и десятилетия назад, пилили лес. Сегодня Джона уже не встречали улыбками и возгласами приветствия. К нему вышел суровый сторож Илья, ветеран трех чеченских кампаний, который сказал:
— Какого хера ты сюда пришел?! Мы добываем дерево. Мы вне политики. Байкал — отец Ангары — этого не одобрит.
— Я просто… помню… журналиста «Зари Енисея»…
Сторож Илья перебил:
— Такого интернет-издания больше нету. Император запретил. И правильно сделал. Нечего. Нечего красить солнце при восходе. Так можно зардеться… до… как его? ...до непонятно чего… До абсурда матерного можно зардеться.
— Простите, — сказал Джон Хулиган.
— Не прощу, — мучительно ответил сторож Илья.
Джон решил, что лучше дернуть отсюда сейчас, ибо — не убивать же этого пожилого сторожа Илью. Джон отшел и прыгнул. Через полчаса он оказался в другом городишке — Куй на реке Куйчес. Город, о котором говорил Иван, оказался более чем провинциальным, однако живым. Здесь, в месторождении активного анатаза, добывали титан.
Когда Джон подошел к гостинице, то увидел толпу людей, которых сдерживали солдаты-ладонники. Откуда тут ладонники? На Джона, как вороны, налетели журналисты. «И откуда они узнали, что я буду здесь?» — мелькнула мысль.
— Вы предатель?

— Что толкнуло вас на сторону Ивана ибн Бастона?
— Вы будете участвовать в реалити-шоу «Война»?
— Вы станете ладонником?
Репортеры, операторы и тролли из социальных сетей жужжали, как мухи. Джон молча прорывался сквозь толпу отчаянных журналистов и лохматых блоггеров.
— Предатель! Дезертир! — кричали люди посмелее, стараясь прорваться сквозь цепь ладонников.
Джон остановился, когда увидел перед собой Иохана Гнедого, у которого за спиной уже красовалась ладонь. Тот показал клешней на журналистов и блоггеров и сурово предложил:
— Расскажи им.
— Что рассказать? — нахмурился Джон.
— Что-нибудь расскажи.
Взбешенные люди прорвали цепь ладонников и устремились к месту, где стояли журналисты, Иохан Гнедой и Джон Хулиган. Но их остановило появление свиты императора и самого Иван ибн Бастона, который взмахом руки остановил их:
— Смелые люди! Подождите! Куда вы спешите? Вы понимаете, на чьей стороне Джон Хулиган? — показал Иван пальцем на солдата-пружину.
— Он предал нас, — закричал плешивый толстый мужик.
— Он против нас! Вот это мы понимаем, — возмутился высокий манерный блондин.
— Смелые добрые люди, не заставляйте меня применять против вас оружие. С этого дня вы часть империи Baston Inc. ООО «Бастон». И Джон опять будет вашим защитником и благодетелем. — Он развернулся к Джону и мило добавил: — Я на это очень... очень надеюсь.
— А как же Новая Русская Колумбия? — спросил плешивый.
Иван повернулся к задавшему вопрос, широко улыбнулся, расправил руки, пальцы наспинной ладони и провозгласил:
— Теперь это уже история. Реалити-шоу «Война» — это реальность! Император Иван ибн Бастон — это реальность! Вы как часть общества с ограниченной ответственностью «Бастон» — тоже реальность! Идите же по домам. Работайте. Платите налоги.
Смотрите новости про себя в эфире. Про Джона смотрите. Это интересно.
Люди затихли и стали понемногу расходится.
Иван поманил к себе Бориса и сказал:
— Тихо расстреляй десяток человек. Самых пассионарных. Только тс-с-с!
Тех, кто не хотел уходить, силой увели ладонники. Потом говорили, что те, кого увели силой, бесследно исчезли. Родственников уверяли, что они добровольцами улетели в Африку. Также ходили слухи, что их убили. Тех, кто распускал слухи, также вскоре недосчитались.
Джона ввели в старый кинозал. Иван Бастон сидел на сцене, на ковре, поджав под себя ноги, курил большую чёрную трубку. На ковре стоял серебряный кумган с длинным носиком, фарфоровый чайник, чашки, ваза с фруктами.

Джона посадили в первый ряд зрительного зала. Соседние места заняли шестнадцать ладонников-негров.
Иван, выпустив дым, обратился к Джону:
— Ну, вот мы и опять встретились, Джон Хулиган, русский солдат-пружина... которого я всегда оставляю в живых.
Джон молчал и внимательно смотрел на Ивана. Тот вновь заговорил:
— Если в твоем саду растет яблоня, а рядом груша, — он взял из вазы яблоко, откусил, прожевал и продолжил: — то яблоко падает не только недалеко от яблони, но и практически рядом с грушей. К чему это я? Понимаешь меня? Если ты — яблоко — живешь рядом с грушей, то упасть ты можешь вообще на сторону груши. Почему нет? Это не предательство. Это жизнь. Сегодня народ тебя разлюбил. Но ненависть кончается, когда заканчиваются деньги. И начинается, когда заканчиваются. Ненависть — это всегда пограничное состояние. Ты меня понимаешь?
Джон напряженно слушал.
— Она ладонник. Она самка ладонника. А ты человек, — положил Иван надкушенное яблоко обратно в вазу.
— Но я люблю ее, — сказал Джон, глядя на яблоко.
Спустя время Джон и Иван вместе сидели у камина в замке Бастона. Рядом с Иваном, скрестив руки, стоял хмурый Борюсик. Больше в помещении никого не было. Однако Джон, как прежде, не мог расслабиться. Он никогда не видел такой роскоши. Он никогда в жизни не сидел перед таким красивым камином. А Иван слегка дремал.
Дрова горели, отчетливо потрескивали. Как в нереальном фантастическом детстве, дома, Ивану было тепло и уютно. Иван на минуту вспомнил Канаду… Но война опять погубила все воспоминания. Сосед дядя Билл, ползущий по дороге с оторванной ногой… Обнаженная сумасшедшая Грета… убитый полицейский… дядя Артур… «Нету никакого тепла! Есть огонь!» — думал Иван.
И Джон тепла не чувствовал. С той самой ночи волшебного секса с Лизой он ощущал себя не в своей тарелке. Он также не понимал, как он оказался на дне океана. И никому об этом не рассказывал. Да и рассказывать было некому. Все вели себя, как чудные.

Джон отхлебнул чаю из пиалы.
Иван Бастон молча поднялся и куда-то ушел. За ним убежал Борюсик. Джон, испугавшись того, что остался один, стал оглядываться. Никого. Как прежде, трещал камин. Как прежде, хотелось плакать. Как прежде, ни одной слезинки не скатилось из его глаз. Он же солдат… Он, как многие годы назад, почувствовал себя парализованным, никому не нужным. Ему захотелось позвать маму. Он открыл рот, но передумал.
— Чёрный вторник, — произнес он вслух.
Потом встал и закричал:
— Ли-иза! Лиза! Ли-иза! Любимая!
Из камина выпрыгнул крупный восьмикрылый семяк и ощетинился. Желтые зубы скрипели, восемь пупырчатых крыльев шелестели, глаза сверкали, как агаты… Когда-то, годы назад, Джон Хулиган наповал убивал таких восьмикрылых семяков двумя-тремя ударами. Главное — сосредоточиться. Желтые зубы летели в стороны!.. Он вырывал их поганые крылья с корнями. Он долго бил их по толстым животам, а потом вспарывал их. И оттуда вываливались непереваренные синие смусмумрики. Они воняли адски. Апокалипсис восьмикрылов. Анимационное стереопредставление, которое однажды устроил семякам Джон Хулиган. Как будто бы так... Сто двадцать пять особей восьмикрылых семяков убил в тот день Джон. Сто двадцать пять опытных, сильных, выносливых бойцов. Куски плоти, тысячи оторванных крыльев, сотни тысяч желтых зубов лежали в тот день на земле. А Джон спокойно смотрел на звездное небо и чистил свой крупнокалиберный карамультук, подарок великого Джехангира из Персидского Халифата. Того самого Джехангира, который десять лет назад покорил Узбекское ханство, Казахское ханство и Омский каганат. Которого потом сгубило пристрастие к еде. Он ел много, по двадцать раз в день, и умер о обжорства.
А сегодня восьмикрылый семяк прищурил глаза, оскалил зубы и зарычал, как сфинкс.

Но не сфинкс из рода Шепес Анх он был, а крупный восьмикрылый семяк из отряда Посюсторонних желтозубых личин.
О Боже!.. Страх смерти… Смерти абдраган… Сердце защемило у Джона. Он почувствовал странный запах. «Так пахнет гибель», — подумал он.
Но позади него, широко открыв рот, стоял Иван Бастон. Он тяжело смрадно дышал в затылок Джону. Джон задержал дыхание от вони и закрыл глаза.
Шум поединка услышал он. Тарарам выстрелов. Потом — возня. Далее — тишина. Открыв глаза, он увидел умирающего восьмикрылого семяка. Из дыры в его груди струилась кровь. Хмурый Иван стоял рядом и ждал, когда смерть настигнет врага. Минута. Другая. Семяк затих. Иван громко вздохнул, криво улыбнулся и сказал:
— Это мой новый компьютерный дрон. Скоро мне нужны будут несколько тысяч ладонников. И три профессора. И самки для размножения профессоров… И моего размножения… Мне вообще люди будут не нужны. Моя армия будет состоять из подобных дронов. Пошли, — потянул он Джона за собой.
Они шли длинными, пустыми, серыми коридорами.
— Как тебе чай? — с улыбкой спросил Иван.
— Вы что-то подсыпали в него? — мутило Джона.
— Отпустило? Я такой чай часто пью. С таким чаем кино не нужно, — и слегка подпрыгнул по ходу движения.
— Где Лиза? — через минуту спросил Джон.
— Спит.
— Где она спит?!
Иван не ответил. Хулиган остановился. Бастон развернулся к нему.
У Джона на скулах заходили желваки. Он резко схватил Ивана за большой палец спинной ладони, будто собрался подраться с императором, но вмиг передумал, одернул себя, мотнул головой и тут же отпрянул.
— Тихо-тихо, — упокоил его Иван. — Я намерен тебе всё рассказать от начала до конца. Начнем с того, что профессор Лоопард тебя использует. Посмотри, как он разбогател за это время.
Теперь у него двадцать три гектара на Новой Земле, пять гектаров во Франции…
— А разве Францию не затопило?
— Кто тебе об этом сказал?
— По телевидению.
— Ты зомби, Джон. Ты самый натуральный русский зомби. Лох.
Иван пошел дальше и жестом позвал его к двери.
Они вошли в красивую парадную залу с троном. Иван пропустил Джона вперед. Хулиган переступил порог, огляделся, прошелся из угла в угол, остановился перед барельефом, изображавшим бой ладонников с кем-то, быстро развернулся к Ивану и спросил:
— А профессор Лоопард? Что? Что он?
Иван закурил чёрную большую трубку, с шумом выдохнул дым и произнес:
— Профессор Лоопард — фигура загадочная. Вилли Робертович Лоопард с объективом вместо правого глаза, чудом спасшийся из Хайфы… Так?

— Всё верно, — согласился Джон, — это он.
Вдруг Иван включил изображение на стене. Замелькали слайды-картинки с юным профессором. Император говорил отчетливо и громко, так, как будто выучил эти слова дома, как будто говорил на камеру:
— Это хорошо проработанная сказка. Профессор Лоопард — настоящее имя Мосэ Чаидзе, потомок посудомойки из кафе Копзона на Новом Арбате в Москве. До разрушения. Мама Чаидзе души не чаяла в Мосэ. Мосэ рос мальчиком толковым, любил технические науки и сам… сам на бесплатной основе поступил в медицинский. Когда Копзон жил, все гадали… от кого у посудомойки из кафе на Новом Арбате родился мальчик… Никто не знал ответа на этот вопрос. Они делали вид, что не знали ответа на этот вопрос. Однако Копзон уделял особое внимание талантливому мальчугану. Но никто… никто не смел даже предположить, что Мосэ Чаидзе сын Копзона. Потому что Копзон убивал тех, кто так думал. Просто пускал на ветер.
Джон не удержался и спросил:
— Так он всё-таки сын Копзона?
Иван пожимает плечами и продолжает:
— Это неважно. Важно то, что Копзон оставляет в наследство этому безродному грузинскому еврею… поликлинику.
— Поликлинику?
— Поликлинику. Мосэ сам поступает в медицинский университет и заканчивает его с красным дипломом. И его карьера прет, прет и прет в гору. Поликлиника дает доход, дает возможность работать. И он уже мудрый, как гора Кафзех, со встроенным вместо глаза объективом…
— Стоп-стоп! А где он глаз-то потерял, если не участвовал в арабо-израильском конфликте?
— Рогатка.
— Что?
— Простая рогатка. — Иван показал два пальца — указательный и большой, и изобразил выстрел из рогатки. — Стрелял?
— Рогатка? — удивился Джон.
Иван продолжил:
— Он не был хулиганом, но он любил смотреть в окно. В форточку… На закате… Вылез маленький Мосэ в форточку посмотреть на звезды, стоит, любуется… неизвестно чем… Есть ряд вопросов. Про звезды точно сказать не могу. И вот! Бам! И камень, выпущенный из рогатки, попадает ему прямо в глаз. Так будущий "профессор Лоопард" стал одноглазым… Рассказывают, он подсматривал за эксгибиционистами. Но я думаю, он смотрел на луну. На полную луну. Так мне больше нравится. Ты любишь полную луну? Я лично терпеть не могу... Однако...
Джон перебил его:
— Бред! Но в Китае-то Лоопард был!
— В Китае, конечно, был. Два раза. Сначала он две ночи провел с бесхозными роботами-«подорожниками» — падчерицами Дракона… Где его научили не только классическому сексу… и в качестве бонуса — анальному сексу… Как бы это сказать? Ему… при участии… монахов… Ну… в общем… не важно… Вода в море теплая. История эта пошлая. Зачем она тебе, Джон? Твой профессор не только талантливый ученый, но и полнейший мудак, не умеющий отличить темное от светлого. А ты тем временем смотрел «Великих полководцев», «Тактики и стратегии» и прочую хрень… И читал древнееврейскую книгу про диадимы на голове принцессы и про тупых драконов. И тебя, и твоего профессора благополучно водили за нос. Только Мосэ хотя бы получил за это два участка земли, а ты заслужил только пенсию ветерана… Скольких войн?
— Семнадцати.
— Вау! Уже семнадцати! Как течет время! Как любит человечество воевать!
— Но за что воюешь ТЫ? — спросил Джон.
— За свободу. За игру. Ты знаешь, ладонники сначала тупели неимоверно… ты знаешь об этом. Я также чувствовал на себе негативное влияние гор мышц и энергию силы. Мои мозги сокращались. Я тоже, как и ты, полюбил телевизор. И вот когда я стал смеяться над пакетом молока, который мне принесла молочница, похожая на персонаж рекламы, я понял — нужно что-то менять. Нужно искать лекарство. Иначе — хана. И как ты думаешь, к кому я пошел за лекарством?
— К профессору Лоопарду?
— Да, к нему, к Мосэ Чаидзе.
— И что?
— Профессор сделал для меня и моих ладонников лекарство.
— Не может быть!
— Может. Я отправил к нему свою любимую жену Джунг Су-Ким. Она гениальная… эротичная… и первая из тридцати четырех моих жен… Она так превосходно делает минет. Тебе никто никогда так, как Джунг Су-Ким, не сделает минета. Но она не будет делать тебе минет, так как она... жена императора.
В этот момент в залу открылись двери и вошел Борис с подносом, на котором стоял фарфоровый чайник и две чашки.
— Чай, господа! — театрально сказал Борис, поставив поднос на стол.

Джон поморщился и бросил:
— С меня хватит.
А Иван налил себе чаю, громко шваркнул глоточек и вставил:
— А я выпью.
— У тебя правда тридцать четыре жены? — спросил Джон.
— Теперь уже тридцать пять, — ответил за него Борис, всё еще стоявший возле стола.
— Дергай отсюда, Борюсик, — с улыбкой сказал Иван.
Борис демонстративно обиделся и вышел.
— А кто тридцать пятая? — почувствовал что-то неладное Джон.
— Тебе зачем?
— Просто так.
Иван улыбнулся, демонстративно расправил пальцы-крылья и сказал:
— Ты её не знаешь. Оно тебе не нужно. Это моя давняя любовь…
— Назови имя.
— Билл.
— В смысле — Билл?
— Билл — корейский трансвестит. Но он уже давно она.
— Почему корейский? — спросил Джон.
— А почему Билл? — улыбнулся Иван.
Джон подошел к столу. Иван налил ему чаю. Тот сделал два глотка.
Откуда не возьмись, мухи облепили мертвое тело восьмикрылого семяка. Они жадно пожирали куски его плоти. Иван тоже это заметил:
— Мухи стали, как собаки — большие и прожорливые. Они живут всюду: на улицах, в гостиницах… Обратил внимание? Они мутируют. Все мутируют, Джон.
Заглянувшее в окно солнце слепило Джона. Он не знал, что сейчас делать. Он не понимал, что он делал, когда кричал на Ивана:
— Надеюсь это не Лиза?!
— Что?! — рыкнул в ответ Иван Бастон.
Джон попытался собрать волю в кулак, напрягся и выдохнул:
— Надеюсь… это… самое… твоей тридцать пятой женой не будет Лиза?
Иван демонстративно рассмеялся, потом вдруг стал серьезен и сказал:
— Да ты что, дружище?! Как ты мог такое обо мне подумать?! Я твой друг. — И обнял Хулигана.
— Ты мой друг? — удивился Джон и брезгливо взглянул на руку, которая легла на его левое плечо.
— А кто же еще? Конечно, самый настоящий друг. Брат по крови. Джон — русский солдат-пружина, и генерал Муса ибн Бастон, герцог Креол, террорист №1, император Земли Русской…
— Насколько я знаю, террорист №2, — скинув его руку, ввернул Джон и пошел к окну.
— Закрой свою пасть, ублюдок! Я спас твою поганую жизнь! — вдруг закричал Иван.
Джон остановился. В залу сразу же вбежали Борис Стерх и Джиргала Чапчик с двадцатью ладонниками-неграми.
Джон развернулся спиной к окну, улыбнулся, раскинул руки и произнес:
— Стоп! Но ты же говорил, что мы друзья?

Бастон моментально успокоился и пробурчал с натянутой улыбкой:
— Конечно, друзья. Конечно... Лучшие друзья. Герои. Звезды. Идем со мной, друг Креола… Можно, я буду звать тебя "друг Креола"?
— Лучше не надо, — неожиданно для Ивана ответил Джон.
Ладонники, Борюсик и Чапчик расступились. Джон и Иван вышли в коридор. Иван громко выдохнул и продолжил:
— А как мне тебя называть? Может, "Джон — Лоно Араама"?
— Лучше не нужно.
— Куда ты сейчас пойдешь? — спросил Иван.
— Домой.
— Ты предал своих солдат. Иохан Гнедой тоже предал, но о нем никто говорить не будет. А тебе стоит лишь один раз оступиться и... финита ля комедия на воздушном шарике. СМИ уже давно звонят о твоих реальных и выдуманных грехах! Все социальные сети и средства массовой информации уже сообщили о том, что ты изменил присяге. Ты предатель. И все об этом знают. Ты видел, как жители этого паршивого городишка Куй встречали тебя? Ты видел? Кто тебя спас в этих Куях? Я. Я тебя не отдал на растерзание. Они пока не подозревают, на что я способен… Кстати, ведущий "Первого" Соломон Соловей уже очень красиво преподал твою любовную историю с ладонницей в своем ток-шоу. Ты любишь ток-шоу? Я очень люблю. По пятницам, когда не воюю. Может, еще чаю?
Джон отогнал от себя мух и ответил:
— Спасибо. Нет. — Вздохнул, подумал и пробормотал: — Ну... мой крестный... отец — профессор Лоопард…
— Ты имеешь в виду — Мосэ Чаидзе? И что? Он не сегодня-завтра отдаст концы. И что ты будешь делать со своей дурацкой пружиной, которая уже время от времени выходит из строя?! Как ты себя чувствуешь, Джон?! Спина не болит?
— Не болит.
Иван завел Джона в зимний сад и воодушевленно продолжил:
— На худой конец мы… тебя… ха-ха-ха… Тебе некуда деваться. И это главное. — Он изменился в лице и погрозил пальцем: — Но я тебя не брошу. Обещаю.
Иван многозначительно улыбнулся, похлопал Джона по плечу, вынул огромный нож… Секунда!.. И… Не тут-то было.
Джон прыгнул вверх, в сторону, и «щучкой» нырнул в окно. Очутившись на земле, он оттолкнулся сильнее и усвистал ввысь. Только его и видели. Когда негры с Чапчиком выбежали на площадь, Джона уже не было.
— Куда ты? Я просто хотел подарить тебе нож! — крикнул Иван из окна.
Но Джон был уже далеко… Высоко-высоко прыгнул он. Летел, стараясь не думать ни о чем. «Какой ты доверчивый лох!», «Не думай! Не думай!», «Простофиля!», «Не думай!», «Перестань! Дурень!», «Господи, но я ведь люблю её! Господи! И это самое главное! Но она нынче — ладонница…», «А я нынче лох! Простофиля! И дурачина!», «Но я боевой дурачина! Я дурачина, не имеющий себе равных! Я справлюсь! Я болван из болванов, на которых держится мир!».
— Я болван, на котором держится мир! — крикнул в пустоту Джон Хулиган, русский солдат-пружина, пролетая под облаками.
Солнце светило ему в глаза, когда он приземлялся…

— Солнце! — крикнул Джон. — Почему люди меня обманули? Я поверил своему врагу. Я поверил Ивану Бастону, террористу №2. Это ведь его зовут Иван-Дурак, а не меня… Солнце! Сердце моё измучено любовью! Солнце мое! Она — женщина моей мечты! Лиза! Надеюсь, этот проклятый ладонник не трахает ее??? А? Солнце! Ответь мне! Не трахает? А то… я…
Но солнце молчало. И Джон упал. Впервые за многие годы он не приземлился на ноги. Он хряпнулся по всем законам физики на грунт и сломал себе ногу. Кровь хлынула через открытую рану. Сломанная кость торчала из штанины. Джон потерял сознание.
Ему мерещился восьмикрылый семяк, который танцевал фокстрот с окровавленной Лизой. А Иван Бастон с Борисом Стерхом пили кровь свежеубитого младенца. И всем было весело, кроме Джона Хулигана.

Далее читать следующую главу романа «Реалити-шоу ВОЙНА», глава 37, «В Швимере»

Купить книгу Сергея Решетникова Реалити-шоу ВОЙНА, 260 графических иллюстраций.